Филип Дик - Вспомнить все Страница 2

— Мистер Куэйл, — терпеливо сказал Макклейн. — Как вы объясняете в вашем письме, у вас нет шансов, ни малейшей возможности, когда-либо самому побывать на Марсе, вы не можете позволить себе это путешествие, и, что еще важнее, вы никогда бы не могли считаться тайным агентом Интерплана или еще кем-нибудь в этом роде. Это единственный путь, благодаря которому вы можете достичь вашей заветной мечты, разве я не прав? — Он хмыкнул. — Об этом мы позаботимся. И наша цена вполне приемлемая, никаких дополнительных расходов, — он ободряюще улыбнулся.

— А что, эта сверхфактическая память так убедительна? — спросил Куэйл.

— Более, чем реальная, сэр. Если бы вы действительно были на Марсе в качестве тайного агента Интерплана, вы бы сегодня забыли очень многое; наш анализ подсистемы подлинной памяти — то есть подлинное воспоминание главных событий в жизни человека — показывает, что разнообразные детали очень быстро стираются из нее навсегда. Данные, которые имплантируем мы, закладываются в ваш мозг настолько глубоко, что ничего не будет забыто. Они закладываются во время коматозного состояния и подготовлены людьми, прожившими на Марсе долгие годы; в любом случае, мы проверяем мельчайшие детали. Ведь вы выбрали довольно легкую сверхфактическую систему; если бы вам захотелось побывать на Плутоне или стать Императором Союза Внутренних планет, у нас было бы гораздо больше трудностей… да и цена была бы выше.

Вынимая из пальто бумажник, Куэйл сказал:

— Хорошо. Это цель моей жизни, и я вижу, что мне не осуществить ее в действительности. Соглашусь и на это.

— Не говорите так, — строго сказал Макклейн. — Ведь это не суррогат. Подлинная память со всеми ее провалами, неточностями и затмениями, не говоря уж об искажениях — это действительно второй сорт. — Он взял деньги и нажал кнопку на столе. — Все в порядке, мистер Куэйл, — сказал он, когда дверь его комнаты распахнулась и в нее быстро вошли два плотных человека. — Вы на пути к Марсу в качестве тайного агента Интерплана.

Он встал и пожал нервную влажную руку Куэйла:

— Сегодня вечером в 6.30 вы будете, м-м-м, прилетите обратно на Землю, машина доставит вас домой, и, как я уже говорил, вы никогда не вспомните, что видели меня или приходили в эту контору: по сути дела, вы даже забудете, что когда-то слышали об этом учреждении.

Когда Дуглас шел по коридорам за двумя техниками, от волнения у него пересохло в горле. Все, что с ним случится, полностью зависело от них.

«Неужели я действительно поверю в то, что был на Марсе? — подумал он. — Что мне удалось осуществить цель моей жизни?»

Он интуитивно чувствовал: что-то будет не так. Но что именно, он не знал.

Это еще предстояло выяснить.

На столе Макклейна загудел аппарат внутренней связи с лабораторией, голос сказал:

— Мистер Куэйл сейчас под наркозом, сэр. Вы хотите провести операцию, или мы будем продолжать без вас?

— Да это ерунда, — сказал Макклейн. — Продолжайте, Лов; не думаю, чтобы были какие-то осложнения.

Программирование искусственной памяти о путешествии на другие планеты с дополнительным напоминанием (или без такового) о том, что человек был тайным агентом, появлялось в рабочем расписании фирмы с монотонной регулярностью. «За один только месяц, — поморщившись, подсчитал он, — мы должны сделать двадцать этих… эрзац-межпланетных путешествий, ставших нашим хлебом с маслом».

— Как скажете, мистер Макклейн, — донесся голос Лова, затем аппарат отключился.

Войдя в комнату за кабинетом, Макклейн поискал пакет № 3 (путешествие на Марс) и пакет № 62 (тайный агент Интерплана). Найдя их, он вернулся к себе, удобно уселся и высыпал их содержимое на письменный стол. Здесь были вещи, которые должны быть помещены в квартиру Куэйла, пока техники занимаются имплантацией фальшивой памяти. Микротайник, миниатюрное оружие. Это самые большие предметы, подумал Макклейн. И самые дорогие. Затем передатчик размером с горошину, который можно проглотить, если агента схватят. Шифровальная книга, удивительно похожая на настоящую… эти модели были очень тщательно выполнены и максимально приближены к оригиналам, принадлежавшим американской армии. А также разные случайные вещи, не имеющие определенного смысла, но способные войти в рассказ о воображаемом путешествии Куэйла, и совпадающие с его памятью: древняя пятидесятицентовая монета, неверно записанные цитаты из проповедей Джона Донна, каждая на отдельном листке прозрачной бумаги, несколько спичечных коробков из баров на Марсе, ложка из нержавеющей стали, на которой выгравировано «Собственность еврейской общины на Марсе», кусок свернутой проволоки, которая…

Загудела внутренняя связь.

— Мистер Макклейн, извините, что беспокою, но происходит что-то странное. Возможно, было бы лучше, если бы вы зашли. Куэйл уже под наркозом, хорошо отреагировал на наркидрин, полностью без сознания и поддается внушению. Но…

— Сейчас приду.

Чувствуя, что надвигается неприятность, Макклейн вышел из кабинета и через минуту уже входил в лабораторию.

На операционном столе лежал Дуглас Куэйл, медленно и размеренно дыша, глаза его были закрыты, казалось, что он слабо ощущает присутствие двух техников, а теперь и самого Макклейна.

— Нет места заложить фальшивую память? — Макклейн начал раздражаться. — Выпадает почти две рабочие недели. Но ведь он работает клерком в Эмиграционном бюро Западного побережья, являющемся правительственным агентством, и поэтому, конечно, имеет или имел за последний год двухнедельный отпуск. Именно в эти недели и следует закладывать.

— Проблема совсем в другом, — резко сказал Лов. Он наклонился над столом и сказал Куэйлу: — Расскажите мистеру Макклейну, что вы рассказывали нам. — Затем, повернувшись к Макклейну, он сказал:

— Внимательно послушайте.

Серо-зеленые глаза человека, неподвижно лежащего на столе, сфокусировались на Макклейне, и тот про себя отметил, что они стали жесткими и приобрели то блестящее неорганическое свойство, какое бывает у полудрагоценнных камней. Макклейну не понравился этот взгляд: его блеск был слишком холодным.

— Вы разрушили мою личину. Убирайтесь отсюда, пока я вас не разорвал.

Он пристально смотрел на Макклейна.

— Особенно вы, — продолжал он. — Вы отвечаете за эту контроперацию.

Лов спросил:

— Как долго вы были на Марсе?

— Один месяц, — прорычал Куэйл.

— С какой целью? — спросил Лов.

Тонкие губы скривились. Куэйл смотрел на него, но ничего не отвечал. Наконец, выцеживая слова, полные ненависти, он сказал: