Говард Лавкрафт - Серебряный ключ Страница 2

Картер чувствовал, как чужда ему эта хаотичная, суетная реальность. Он продолжал жить, не обольщаясь иллюзиями и следуя добрым традициям. Его видения таяли и с каждым днем становились все бесплотнее, но любовь к гармонии удерживала его и не давала свернуть с пути, завещанного предками. Он старался держаться бесстрастно, много путешествовал, но не находил утешения в скитаниях по разным континентам и не однажды вздыхал, глядя на отблески солнечных лучей на высоких кровлях или на балюстрады гостиных дворов, озаренные светом первых вечерних фонарей. Сравнивая их со своими видениями, он начинал тосковать об исчезнувших небывалых странах и понимал, что эти странствия не более чем насмешка судьбы. Первая мировая война пробудила его к жизни и ненадолго вывела из духовного тупика. Он записался в Иностранный легион, и первые годы воевал во Франции, где у него появились новые друзья, однако он быстро пресытился обществом обыкновенных людей с неразвитым воображением и грубыми чувствами. Все его родственники находились за океаном, и это его даже радовало, ведь никто из них не понял бы, что творилось в его душе, кроме его родного деда и двоюродного деда Кристофера, но они оба давно умерли.

После войны он вновь вернулся к литературе и написал несколько романов, которые совсем было забросил, перестав видеть сны. Но вдохновение покинуло его, он больше не испытывал ни творческого подъема, ни полноты ощущений. В его сознание проникло земное начало и он с трудом отрывался от реальности. Мир его мечты отдалялся с каждым годом, скрываясь за туманным горизонтом. Ирония разрушала выстроенные им сумеречные минареты он боялся неправдоподобия и с корнем удалял нежные и яркие цветы из волшебных садов. Картер по привычке жалел своих героев и от этого его злодеи получались какими-то слащавыми. Они никого не могли испугать или оттолкнуть. Он уверовал в реальность и заботился о точности мотивировок и жизненной убедительности событий, отчего в его романах господствовали плоские аллегории или дешевая социальная сатира. Однако его новые книги пользовались куда большим успехом, чем прежние.

Он понял, что это тревожный симптом: его пустые произведения притягивали пустых читателей, так как он потакал их вкусам. И тогда он сжег рукописи и поставил на литературе крест. Он писал изысканные романы, в которых смеялся над своими снами, очеоченными двумя-тремя легкими штрихами, однако видел, что в его софизмах нет жизни.

Потом он принялся культивировать свои иллюзии и увлекся всем причудливым и эксцентричным. Таким образом Картер надеялся избавиться от ненавистной ему банальности. Однако под внешне странной оболочкой часто скрывались те же убожество и пустота. Популярные оккультные доктрины показались ему сухими и догматичными, он не обнаружил в них ни грана истины, способной искупить непререкаемый тон. Бросающиеся в глаза глупость, фальшь и путаница не имели ничего общего с его снами и только мешали его сознанию уйти от жизни в иные, высшие сферы. Картер стал собирать библиотеку и накупил множество странных, мистических книг. Он завязал переписку с не менее странными людьми отшельниками, визионерами и феноменальными эрудитами. Ему сделались доступны тайные бездны человеческой души, древние легенды и события седой старины. Пристрастие к мистике отразилось и на его быте. Он окружил себя редкими вещами, обставил свой бостонский дом в соответствии с изменившимися вкусами и окрасил комнаты в разные Цвета, позаботившись о нужном освещении, тепле и даже запахах.

Как-то он услышал о человеке с юга Америки, которому привезли из Индии и арабских стран старинные фолианты и глиняные таблицы. Прочитав их и узнав о богохульстве минувших тысяччелетий, тот смертельно перепугался и никак не мог оправиться от потрясения. Соседи его чурались, и он был очень одинок. Картер поехал к нему, и они семь лет прожили вместе, с головой погрузившись в свои исследования. Но однажды ночью безотчетный страх привел их на старое, заброшенное кладбище, и не успел Картер оглянуться, как его спутник бесследно исчез. Через некоторое время он вернулся на родину предков в Аркхем, овеянный преданиями и заколдованный нечистой силой. Картер продолжил свои труды, занялся разборкой семейного архива, а по вечерам любовался серебристыми ивами, двускатными крышами и силуэтами колоколен. Ему попался на глаза дневник одного из его предков. Некоторые страницы были так страшны, что он никому не решился о них рассказать. Пережитое подтолкнуло его к мрачному краю реальности, но путь в страну юношеских снов, как и прежде, скрывала темная завеса. В пятьдесят лет он почувствовал смертельную усталость и не ждал ни покоя, ни утешения от мира, слишком делового для красоты и слишком практичного для мечтаний.

Ему казалось, что жизнь кончена, и он не находил себе места в постылой реальности. Картер забросил занятия и целыми днями всматривался куда-то вдаль, пытаясь припомнить хотя бы обрывки своих снов. Знакомый из Латинской Америки прислал ему необычный раствор, позволявший покинуть этот бренный мир без боли и страданий. Но сила привычки удержала его от самоубийства. Преодолев искус небытия, он словно перенесся в свое далекое детство. Современная обстановка разрушала эту иллюзию, и он заменил новую мебель на викторианскую, а простые оконные стекла на цветные витражи.

Он был доволен, что вернулся к своим истокам. Окружающее больше не мучило и не волновало его, повседневность отступила на задний план и сделалась призрачной. Он полностью замкнулся в себе и не воспринимал сигналы извне. В его сны понемногу начало проникать ожидание чуда, в них вспыхивали яркие искры, и он все чаще видел себя играющим в дедовской усадьбе. Видения становились более продолжительными и превращались в отчетливые картины прошлого. Двадцать лет подряд ему, как и большинству людей, снились бледные отражения каждодневных событий, и вот пробудившаяся память привела его к родному дому. Просыпаясь, он звал к себе мать и деда, которые уже четверть века покоились в могилах.

Однажды дед напомнил ему во сне о серебряном ключе. Старый седой ученый был совсем как живой и долго рассказывал внуку об их древнем роде и о странных видениях, посещавших чувствительных предков Картера. Он поведал ему о крестоносце с горящими глазами, который попал в плен к сарацинам и узнал от них немало тайн, и о первом Рэндольфе Картере, который жил в эпоху королевы Елизаветы и увлекался магией. Дед поведал ему и об Эдмунде Картере, который чудом избежал виселицы в Салеме в пору охоты на ведьм и спрятал в старинной шкатулке большой серебряный ключ, доставшийся ему по наследству. Старик объяснил где можно найти эту дубовую шкатулку со страшными фигурками на крышке, и добавил, что ее не открывали уже два столетия. После этого Картер проснулся.