Виктор Колупаев - Случится же с человеком такое! Страница 2

Шофер мусорницы нетерпеливо нажал на сигнал и этим возвратил Александра в привычный, до мельчайших подробностей известный мир мелких и больших забот, мусорного ведра, ужина, телевизора, серого здания из бетонных панелей, давно надоевших разговоров и развлечений.

Весь вечер он был молчалив, отвечал на вопросы невпопад, и жена решила, что премия, по-видимому, будет крупная. Это оправдывало поведение Сашки. На очереди была покупка шифоньера с зеркалом, и тут было от чего задуматься.

А вечером «Спартак» выиграл, правда 1:0, у «Торпедо», и качество изображения телевизора при этом было хорошее. В Усть-Манске разница во времени с Москвой на четыре часа, и матч кончился поздно. Дочь, сын и жена Машенька уже спали. Перекурин, взволнованный победой «Спартака», пришел в хорошее настроение, разделся, лег под теплый бок что-то проворчавшей жены, закрыл глаза и увидел маленькую женщину с темно-рыжими волосами.

Утром он встал раньше, чем зазвенел будильник, потому что ночью так и не уснул.

2

На работу он пришел, как всегда, за десять минут до начала, надел белый халат, проверил напряжение в электросети, включил на прогрев математическую машину, дал указание своим помощникам, чтобы четче организовывали работу, разложил в зале ожидания свежие газеты и журналы, пожурил техника Косолапина, что тот опять пришел без галстука, и сел за пульт машины.

Но сегодня его не волновало, сколько будущих талантов откроет он. И это тревожило, так как он привык относиться к работе с душой, бился за каждый процент вала, переживал все срывы и падения своего бюро, утешал плачущих людей, у которых не только талантов, простой одаренности не обнаруживалось.

Вот уже пять лет, как проверка на талантливость стала обязательной для каждого гражданина и гражданки и даже детей старше шести лет. Талант дело государственное, а не просто личное, и никто не имеет права скрывать свою одаренность. С футболом вот в стране дела никак не ладятся. А вдруг какой-нибудь товарищ Иванов на самом деле второй Пеле, но сам этого не знает, потому что ему мама не разрешала в детстве играть в футбол, чтобы зря не рвал ботинки?

Приглашения на осмотр рассылались один раз в квартал, потому что если у вас сегодня нет таланта, это еще не означает, что он не прорежется через месяц или год.

Работа у Перекурина была хлопотливая. В двадцать мягких и удобных кресел садилось сразу двадцать взволнованных мужчин и женщин. К вискам каждого крепились параметрические датчики, затем люди погружались в приятный гипнотический сон, и гигантская математическая машина с гибкой программой, которая подсознательно задавалась самим осматриваемым, анализировала способности человека. В конце осмотра каждому человеку задавалось несколько сложных стандартных тестов. Результат бывал известен уже через пять минут.

И вот тут-то и начиналось самое трудное, потому что некоторые люди никак не хотели согласиться с тем, что у них отсутствует талант хоть к чему-нибудь. Одни требовали жалобную книгу, другие предъявляли справки о талантливости своих предков, и потрясали картами генеалогических дерев, третьи требовали повторного испытания. Да и те, у которых была обнаружена одаренность, создавали много шума и хлопот. Одни требовали, чтобы им дали направление в консерваторию, обязательно в Москву или Ленинград, другие спрашивали, где можно купить орфографический словарь, — это были потенциальные поэты или прозаики.

Словом, хлопот у Перекурина был полон рот и вся голова в придачу. Он, бывало, так закручивался на своей работе, что забывал про обед. А в детский сад за сыном Андрюшкой он опаздывал настолько часто, что Машенька была вынуждена взять эту заботу на себя.

Но сегодня что-то раздвоилось в его сознании. Он по-прежнему делал все, что нужно, успевая и поговорить, и успокоить, и проверить, и выслушать анекдот. А перед глазами все стояло удивительно необходимое, милое и дорогое лицо увиденной случайно женщины. И чем больше он хотел избавиться от этого наваждения, тем явственнее, отчетливее и объемнее он видел ее. А через час после начала работы он поймал себя на том, что разговаривает с этой женщиной, нисколько не смущаясь, как с хорошей знакомой. Он, конечно, понимал, что это только плод его воображения, но разговор получался такой складный и интересный, что в конце концов Перекурин во все поверил.

С этого дня началась его странная жизнь. И если раньше он мог думать только о чем-то одном и даже малейший шум сбивал его с мысли, то теперь мысли его текли по двум независимым каналам. И даже оживленно разговаривая с друзьями по работе, он в то же время говорил этой женщине о любви.

О любви! Перекурин догадался, что говорит об этом уже давно, и это его насторожило, испугало и обрадовало. Он, конечно, ни на секунду не забывал, что он женат, что они никогда не ссорились с женой, что у них в семье все просто, весело и легко. И ребятишки чудесные. Старшая Леночка третьеклассница, а Андрюшке — пять лет. Несколько раз он говорил себе: «Все! Хватит! Выдумал, придумал, теперь давай развыдумаем назад».

Но что-то в его душе или сознании отказывалось подчиняться его приказам. Мысли его начинали переворачиваться, скакать как угорелые, сбиваться и путаться. И снова перед глазами вставало лицо этой женщины, и в сердце возникала какая-то стремительность, радостное нетерпение мучило его, комната с пультом раздвигалась, вбирая в себя весь мир, состоящий из музыки, деревьев, цветов, детей и странно красивых и симпатичных ему людей.

И Перекурин чувствовал, что в его душе все начинает петь. В голову приходили такие слова, что другая, знакомая и привычная, половина сознания только ахала от удивления.

После обеда Перекурина вызвал к себе директор и устроил разнос. Александр ни в чем не был виноват. Но и директора нужно было понять. Месяц кончился, а план в секторе Перекурина так и остался невыполненным. Директор кипятился, размахивал руками и вообще старался казаться грозным и страшным. На какую-то секунду он оторвался, вышел из этой своей роли и взглянул на начальника сектора искусства. Тот слушал, старательно смотрел в глаза своему шефу и… улыбался.

— Черт знает что такое, — тихо сказал директора успокоился.

— У нас же план дается по среднестатистическим данным, — сказал Перекурин. — В июне нагоним, если теория вероятностей чего-нибудь не напутала.

— Теория — это одно! — твердо сказал директор. — А двенадцать теноров в хор мы так и недодали.

Надо сказать, что у директора была одна идея, которой он отдавал много рабочего времени и собственных сил. Директор хотел, чтобы Усть-Манск занял первое место, ну хотя бы в Сибири, по количеству талантов на душу населения.