Артур Кларк - Острова в небе Страница 2

Я тоже на это надеялся…

Конечно, Элмер был прав, полагая, что не я придумал насчет полета на Ближнюю станцию. Мой дядя Джим – юристконсульт крупной атомной энергостанции – ухватился за подобную возможность вскоре после того, как я принял участие в конкурсе. Он объяснил мне, что следует говорить и пообещал, что «Всемирным авиалиниям» будет не отвертеться. Даже если бы подобное им удалось, меня видело в эфире столько народу, что для авиалиний это стало бы весьма дурной рекламой. «Стой на своем, Рой,- сказал дядя, – и ни на что не соглашайся, пока не переговоришь со мной».

Папе с мамой вся эта история крайне не понравилась. Они тоже смотрели передачу и, как только я начал торговаться, сразу же поняли, что произошло. Папа позвонил дяде Джиму и высказал ему все, что он о нем думает (об этом я узнал позднее). Но родители опоздали, меня было уже не остановить.

Дело в том, что я мечтал отправиться в космос с тех пор, как себя помню. Для своих шестнадцати лет я был достаточно начитанным, я прочитал все, что смог достать, об авиации и астронавтике, смотрел все кинофильмы и телепередачи из космоса и решил, что однажды настанет день, когда я смогу оглянуться и увидеть, как Земля за моей спиной уменьшается в размерах. Я строил модели знаменитых космических кораблей и приделывал к некоторым из них ракетные двигатели, пока соседи не устроили скандал. В моей комнате висели сотни фотографий – не только большинства существовавших в мире кораблей, но и всех важных мест на других планетах.

Мама с папой не возражали против моего увлечения, но думали, что со временем это пройдет. «Посмотри на Джо Донована,- говорили они (Джо – это парень, который держит мастерскую по ремонту вертолетов в нашем районе).- В твоем возрасте он собирался стать марсианским колонистом. Земли ему не хватало! Что ж – он так нигде и не побывал дальше Луны, и не думаю, что когда-нибудь побывает. Ему и тут хорошо…» Но я-то видел, как Джо смотрит

и небо, когда взлетающие ракеты оставляют в стратосфере белый след, и порой мне кажется, что он отдал бы все, что у него есть, чтобы отправиться в космическое путешествие.

Дядя Джим, папин брат, был единственным, кто по-настоящему понимал мои чувства. Он два или три раза летал на Марс, один раз на Венеру, а на Луну – так часто, что даже не помнил сколько. Учитывая его заработки, он вполне мог себе это позволить. Кажется, мои родители считали что он дурно на меня влияет.

Прошло около недели с тех пор, как я выиграл конкурс и вот со мной связались «Всемирные авиалинии». Они вели себя очень сдержанно, даже, можно сказать, холодно и сообщили, что в согласии с условиями конкурса мне действительно разрешено полететь на Ближнюю станцию. При этом они не удержались – выразили свое разочарование тем, что я не выбрал полет на одном из их роскошных лайнеров в пределах земной атмосферы. (По словам дяди Джима, больше всего их расстроил тот факт, что мой выбор обойдется им в десять раз дороже, чем они рассчитывали) Однако они поставили два условия. Первое – я должен получить согласие родителей. Второе – пройти стандартную медицинскую комиссию для членов космических экипажей.

Следует сказать, что мои родители, хотя и были рассержены не на шутку, не стали мне ни в чем препятствовать. В конце концов, космические полеты достаточно безопасны, а мне предстояло подняться в космос всего на несколько сотен километров – вряд ли это можно считать серьезным расстоянием! Так что после некоторых пререканий они подписали необходимые документы. Более чем уверен – Всемирные авиалинии» надеялись, что родители меня неотпустят.

Оставалось второе препятствие – медицинская комиссия. Не думаю, что было честно заставлять меня ее проходить – она ведь довольно строгая, и, если бы я потерпел неудачу, вряд ли кого-нибудь это обрадовало бы больше, чем «Всемирные авиалинии».

Ближайшим местом, где я мог пройти комиссию, были Отделение космической медицины Университета имени Джонса Хопкинса,- чтобы попасть туда, нужно час лететь, на самолете рейсом Канзас – Вашингтон, а затем совершить путешествие на вертолете. Мне приходилось десятки раз летать намного дальше, но я был настолько взволнован, что предстоящий перелет казался мне чем-то совершенно новым. Собственно, в каком-то смысле так оно и было, поскольку с него должна была начаться новая глава в моей жизни.

Я собрал вещи еще накануне, хотя мне предстояло отсутствовать дома всего несколько часов. Был прекрасный вечер, и я вынес на улицу свой маленький телескоп – хотелось взглянуть на звезды. Это не слишком серьезный прибор – всего лишь пара линз в деревянной трубе,- но я сделал его своими руками и очень этим гордился. Когда Луна была видна хотя бы наполовину, можно было увидеть на ней все крупные горы, а также кольца Сатурна и спутники Юпитера.

Но в тот вечер я искал нечто другое – нечто, что не так-то легко было найти. Я знал приблизительную орбиту искомого небесного тела – местный астрономический клуб рассчитал для меня нужные цифры,- поэтому настроил телескоп настолько точно, насколько мог, и начал медленно обшаривать звездное небо на юго-западе, сверяясь с заранее подготовленной картой.

Поиск занял около пятнадцати минут. В поле зрения телескопа виднелась горстка звезд – и еще нечто, звездой не являвшееся. Я едва мог различить очертания крошечного овала, слишком маленького для того, чтобы увидеть какие-либо детали. Овал ярко сиял в сверкающих лучах Солнца и двигался буквально у меня на глазах. Астронома прошлого века это наверняка бы крайне озадачило, поскольку в те времена в небе ничего подобного не наблюдалось. Это была Метеостанция-два, облетавшая землю четыре раза в день на высоте в девять с половиной тысяч километров. Ближняя станция находилась слишком далеко к югу, чтобы ее можно было увидеть с моей широты; только жители экваториальной зоны видят, как она сверкает в небе – самая яркая звезда, которая при этом быстрее всех движется. Я попытался представить, каково там, в этом пузыре, летящем среди окружающей его пустоты космоса. Быть может, в это мгновение находившиеся на борту ученые смотрели вниз, на меня, так же как я смотрел вверх, на них. Мне стало интересно, какую жизнь они ведут,- и я вспомнил что, если мне повезет, я скоро узнаю это сам.

Крошечный диск, за которым я наблюдал, внезапно стал оранжевым, затем красным и начат таять на глазах, словно угасающий уголек. Через несколько секунд он исчез, хотя звезды в объективе телескопа светили так же ярко, как и всегда. Метеостанция-два вошла в тень Земли, и ей предстояло оставаться невидимой до тех пор, пока она не появится снова примерно через час на юго-востоке. На космически