Джек Финней - Боюсь Страница 2

Тем не менее я бы соврал, если бы заявил, что так вот сразу взял и поверил во все это. Скорее уж я построил занимательное предположение и рассказывал друзьям обе истории просто как занятные эпизоды.

Я человек общительный, знакомых у меня множество, и время от времени мне доводилось слышать в ответ на свои рассказы другие, не менее странные...

Кто-нибудь нет-нет да и говорил: "А вот вы напомнили мне о случае, про который я на днях слышал..." - и я добавлял к своей коллекции еще одну историю. Человеку, живущему в Лонг-Айленде, позвонила сестра из Нью-Йорка; это было в пятницу вечером. А она настаивает, что звонила лишь в понедельник, три дня спустя. В отделении Чейз Нейшнл Бэнк на Сорок пятой улице мне показали чек, учтенный на день раньше, чем он был подписан. На Шестьдесят восьмую улицу пришло письмо, опущенное в почтовый ящик на главной улице городка Грин-Ривер, штат Вайоминг, всего за семнадцать минут до вручения...

И так далее, и так далее; мои истории пользовались теперь на вечеринках особым спросом, и я уговаривал себя, что сбор и проверка этих сведений - просто-напросто хобби. Однако в день, когда я услышал рассказ Юлии Айзенберг, я понял, что это уже не только хобби.

СЛУЧАЙ 17. Юлия Айзенберг, 31 год, конторская служащая, Нью-Йорк.

Живет мисс Айзенберг в крошечной квартирке без лифта в квартале Гринвич-Вилледж. Я поговорил с ней после того, как мой приятель по клубу, живший с ней по соседству, пересказал мне довольно-таки бессвязную версию того, что с ней приключилось, со слов привратника.

Без малого четыре года назад, часов в одиннадцать вечера, мисс Айзенберг вышла на минуточку в аптеку за зубной пастой. И вот, когда она возвращалась назад, уже неподалеку от дома, к ней подбежал большой черно-белый пес и, не долго думая, положил передние лапы ей на грудь.

- Я имела неосторожность его приласкать, - рассказывала мне мисс Айзенберг, - и с той секунды он никак не хотел отстать от меня. Когда я вошла в подъезд, мне пришлось буквально вытолкать его, бедняжку, чтобы хотя бы дверь затворить. Мне было жаль его, глупенького, и я даже будто была в чем-то перед ним виновата - ведь через час, когда я выглянула в окно, он все еще сидел у дверей...

Пес оставался в округе целых три дня, он узнавал и приветствовал мисс Айзенберг с дикой радостью всякий раз, едва она появлялась на улице.

- Когда по утрам я садилась в автобус, чтобы ехать к себе на работу, он оставался на тротуаре и глядел мне вслед так скорбно, так жалостно, бедный глупышка... Я даже хотела взять его, но уж тогда-то, я знала, он наверняка не вернется к себе домой, и его владелец, кто бы он ни был, будет очень жалеть о нем. Впрочем, никто из соседей не мог догадаться, чей это пес, и в конце концов он куда-то исчез...

А года два спустя приятель подарил мисс Айзенберг трехнедельного щенка.

- Квартирка у меня, сами видите, тесновата, чтобы держать собаку, но он был такой симпатяга, что я не могла устоять. В общем рос он, рос и вырос в красивого сильного пса, который ел куда больше, чем я сама...

Район был спокойный, пес не задиристый, и мисс Айзенберг, когда гуляла с ним вечером, обычно спускала его с поводка, благо он никогда не удирал далеко.

- И однажды - я ведь только что видела, как он принюхивается к чему-то в полутьме буквально в пяти шагах от меня, - я позвала его и он не откликнулся. Он не вернулся в эту ночь, и никогда уже не вернулся, я его больше никогда, никогда не видела... И ведь у нас на улице с обоих сторон сплошная стена домов, тут всегда закрыты все двери и никаких лазеек в подвалы тоже не сыскать. Он не мог никуда пропасть, просто не мог. И все-таки пропал...

Много дней подряд искала мисс Айзенберг своего пса, справлялась у соседей, давала в газеты объявления - все напрасно.

- И как-то поздним вечером, собираясь ко сну, я нечаянно глянула из окна на улицу и вдруг припомнила то, о чем уже совершенно забыла. Я припомнила пса, которого сама, сама прогнала два с лишним года назад... Мисс Айзенберг взглянула на меня пристально и сказала уныло: - Это был тот же самый пес, мой пес! Если у вас есть собака, вы ее знаете, вы не можете ошибиться, и я говорю вам - это был мой пес. Бессмыслица это или нет, но мой пес потерялся - я сама прогнала его - за два года до того, как он появился на свет...

Она беззвучно заплакала, слезы тихо стекали по ее лицу.

- Может, вы подумаете, что я психопатка, помешалась от одиночества и вот расчувствовалась из-за какого-то пса. Если так, то вы неправы...

В этот-то миг, сидя в убогой, хоть и чистенькой комнатке мисс Айзенберг, я и осознал в полной мере, что странные эти мелкие инциденты отнюдь не просто занимательны и необъяснимы, что они могут обернуться трагедией. И в этот миг я впервые почувствовал, что боюсь.

Последние одиннадцать месяцев я потратил на то, чтобы раскрывать, прослеживать эти странные случаи один за другим, и я удивлен и напуган тем, что они встречаются теперь все чаще, чаще, и - не знаю, пожалуй, как это точно выразить, - напуган все возрастающей силой, с какой они влияют на судьбы людей, влияют подчас трагически. Вот пример, выбранный почти наугад, пример все возрастающего влияния... Чего?

СЛУЧАЙ 34. Пол В. Керч, 31 год, бухгалтер, Бронкс.

Был ясный солнечный день, когда я встретился с этим неулыбчивым семейством в их собственной квартире в Бронксе. Мистер Керч оказался коренастым, довольно красивым, но мрачноватым молодым человеком, жена его - приятной темноволосой женщиной лет под тридцать, но ее откровенно портили круги под глазами, а сын - хорошим таким мальчишкой лет шести-семи. Мы познакомились, и мальчишку тут же отослали в детскую поиграть.

- Ну, ладно, - произнес мистер Керч устало и подошел к этажерке с книгами, - давайте прямо к делу. Вы сказали по телефону, что в общих чертах вы про нас уже знаете...

Он снял с верхней полки книгу и вынул оттуда пачку фотографий.

- Вот они, эти карточки. - Он присел на кушетку рядом со мной, сжимая снимки в руке. - У меня довольно приличная камера. И вообще я, пожалуй, неплохой фотограф-любитель, в кухне у меня и чуланчик отгорожен, чтобы самому проявлять. Две недели назад пошли мы все в Сентрал-парк... - Голос у него был утомленный и невыразительный, будто он повторял свой рассказ много-много раз, и вслух и про себя. - День был хороший, вроде как сегодня, и бабушки нас давно донимали: подарите им новые карточки, и все тут, - так я отснял целую пленку портретов, порознь и вместе. Камера у меня с автоспуском, установишь, наведешь на резкость, и через несколько секунд затвор сработает автоматически - вполне успеешь добежать и сняться со всеми...

Он передал мне фотографии - все, кроме одной. В глазах у него застыла полнейшая безнадежность.