Джек Вэнс - Космическая опера. Сборник фантастических романов Страница 2

— Ты разговариваешь на всех языках Оси?

— Для меня говорить на них так же естественно, как дышать, господин! Я никогда не забываю их, как не забываю лица моей старушки матери.

Канцлер Шола откинулся на спинку кресла.

— Ты неплохо изъясняешься на шольском.

Канцлер Котона заговорил на гортанном котонском наречии:

— Ты меня понимаешь?

— Уверен, я единственный из землян, умеющих ценить красоту вашего изящного языка, — ответил Пэдди.

Прищелкивая языком, феразийский Орел задал тот же вопрос, что и Канцлер Котона. Блэкторн свободно ответил ему на его родном языке.

Когда подошла очередь посланников из Бадау и Лористанзии, Пэдди без труда разговаривал на их языках.

На мгновение комната погрузилась в молчание, а Пэдди воспользовался свободной минутой, чтобы выяснить, не удастся ли ему выхватить пистолет у кого–нибудь из охранников, стоявших по обе стороны от него, и расстрелять всех присутствующих. Но у охранников пистолетов не оказалось.

— Как вам удалось освоить столько языков? — спросил шолиец.

— Господин, — ответил Пэдди, — я путешествую в космическом пространстве с подросткового возраста, не говоря уже о том, что незнакомая речь звучала вокруг меня, едва я вошел в сознательный возраст. Позвольте и мне спросить, почему, собственно, вас это интересует? Может, вы хотите помиловать меня?

— Никоим образом, — ответил Канцлер Шола. — Ваше преступление чудовищно, оно подрывает основы лангтрийского могущества. И наказание будет суровым, чтобы послужить для устрашения тех, кто вздумает бунтовать.

— Ваша светлость, — запротестовал Блэкторн, — позвольте сказать вам, что вы, лангтрийцы, сами себе враги. Если бы вы позволили своим меньшим земным братьям использовать гораздо больше энергии, чем могут дать какие–то жалкие десять генераторов, тогда за украденный генератор не платили бы по миллиону марок, и он не представлял бы для нас, несчастных, такого искушения.

— Не я устанавливаю квоты, землянин. Только Сыны вправе решать подобные вопросы. Кроме того, всегда находятся негодяи, готовые угнать космический корабль или украсть запасной генератор. — Шолиец многозначительно посмотрел на Пэдди.

— Да этот человек сумасшедший, — резко бросил Канцлер Котона.

— Сумасшедший? — Шолиец испытующе взглянул на Блэкторна. — Не думаю. Болтливый, нахальный, беспринципный, но умственно вполне здоров.

— Не похоже, — котонец протянул костлявую сероватую руку через стол и подал шолийцу листок бумаги. — Вот его психограмма.

Шолиец погрузился в изучение листка, наморщив нависавший над его лбом кожаный клобук.

— Действительно, странно…, беспрецедентный случай, даже учитывая свойственную земному мозгу беспорядочность… — Он бросил на Пэдди подозрительный взгляд. — Ты сумасшедший?

— Думайте что хотите, — пожал плечами Пэдди. — Все равно завтра я уже буду болтаться на виселице.

— Он здоров, — шолиец мрачно улыбнулся. — Следовательно, нет никаких препятствий к тому, чтобы…

Совет Канцлеров безмолвствовал. Тогда шолиец повернулся к тюремщику:

— Оденьте ему наручники, завяжите глаза и выведите через двадцать минут на платформу.

— А где священник? — завопил Пэдди. — Доставьте мне святого отца из монастыря Святого Элбени. Вы что, собираетесь вздернуть меня без причастия?

— Уведите его, — шолиец сделал нетерпеливый жест.

Сыплющего проклятиями Блэкторна в наручниках и с повязкой на глазах вытолкали, и он ощутил пронизывающий ночной холод. Порывистый ветер, пахший мхом, сухой маслянистой травой и гарью, бил в лицо. По наклонным сходням его ввели в какое–то теплое помещение. По особому запаху нефти, озона и акрилового лака и по слабой пульсации и дрожанию техники, Пэдди догадался что находится на борту большого космического корабля.

Блэкторна завели в грузовой отсек и там сняли наручники и повязку. Он бросил отчаянный взгляд на дверь, но проем преграждали два кудтийских охранника, не спускавших с него глаз цвета бутылочного стекла. Посмотрев на них, Пэдди растянулся на полу. Охранники вышли, захлопнув за собой дверь и задвинув снаружи прочные запоры.

Пэдди исследовал место своего заточения: не считая его самого, квадратное помещение около двадцати футов в длину, ширину и высоту было абсолютно пустым.

— Ну что ж, — пробормотал он. — Ничего не поделаешь. Жалобы и протесты не помогут. Если бы эти кудтийские черти были хоть на четверть тонны полегче, можно было бы ввязаться в драку.

Он снова лег на пол. В то же мгновение корабль задрожал и поднялся в воздух. Под монотонное гудение генератора Пэдди незаметно заснул.

Его разбудило появление шолийца в розово–голубом одеянии касты скрипторов. Шолиец был примерно одного с Пэдди роста, голову его венчал кожаный капюшон цвета рыбьей чешуи. Клобук рос из его плеч, шеи и затылка, покрывал лоб и нависал над глазами своего рода забралом черной плоти. Он внес в комнату поднос и поставил его на пол.

— Ваш завтрак, землянин. Жареное мясо и салат из древесной зелени.

— Что за мясо? — спросил Пэдди. — Откуда? Из Акхабатса?

— Запасы пополнялись в Акхабатсе, — неопределенно ответил шолиец.

— Убирайся вместе со своим завтраком, негодяй! Да на этой планете нет ни кусочка мяса, кроме трупов умерших от старости кудтийцев. Убирайся и уноси свою каннибальскую еду!

Шолиец качнул капюшоном и беззлобно произнес:

— Здесь немного фруктов, дрожжевой пирог и горячий пунш.

Ворча, Пэдди принялся за свой завтрак и выпил горячую жидкость. Шолиец с улыбкой наблюдал за ним.

— Чему это ты так ехидно ухмыляешься? — нахмурился Блэкторн.

— Просто я подумал, что, похоже, бульон пришелся тебе по вкусу.

Пэдди поставил чашку, почувствовав, как к горлу подступила тошнота, и стал отплевываться:

— Ах ты, негодяй! С тех пор как ваше бесовское племя вырвалось с Земли, вы потеряли всякое приличие. Поменяйся мы местами, разве я стал бы пичкать тебя едой вампиров?

— Мясо есть мясо, — заметил шолиец, убирая посуду. — Вы, земляне, до странности эмоционально относитесь к обыденнейшим вещам.

— Вовсе нет, — разошелся Пэдди. — Просто, в отличие от вас и, несмотря на все ваше самомнение, мы цивилизованные обитатели Вселенной, хоть вам и удалось поставить старушку Землю на колени.

— Старые виды должны уступать дорогу новым, — мягко произнес шолиец. — Сначала питекантропы, затем неандертальцы, теперь пришло время уходить землянам.

— Тьфу! — не выдержал Блэкторн. — Дайте мне тридцать футов ровной и твердой почвы, и я один справлюсь с пятью капюшонами из вашего племени и двумя кудтийскими горбунами.