Алексей Пехов - Последняя осень Страница 2

Кот вышел на поляну и принялся наблюдать за здоровым детинушкой, весело горланившим песню. Рядом, свернувшись калачиком и укрывшись косматой бородой, храпел Карабас. Тут же тихонько посапывал Артемон.

К Василию певец сидел спиной. Парень колдовал возле костра, радостно поворачивая вертел на котором висел уже порядком поджаренный кабан. Василий раздраженно прижал уши к голове, дернул хвостом и произнес:

-- Хлеб да соль.

-- Ем да свой! - не преминул ответить детинушка, а затем, так и не обернувшись, добавил:

-- Вали своей дорогой пока я добрый! Али на костер захотел?

-- Ты бы обернулся, рыло, - мягко посоветовал детине Василий.

-- Сам напросился, я хотел быть добрым.

Громила отвлекся от вертела с готовившимся ужином, взял с травы огромную дубину и только после этого обернулся.

Теперь Василий мог лицезреть лицо "кулинара". Маленькие черные глазки гневно сверкающие из-под рыжих кустистых бровей, нос картошкой и огромная рыжая борода, размерами не уступавшая бороде Карабаса.

Гневная отповедь застряла у детины в глотке, а маленькие глазки удивленно распахнулись, и испуганно забегали. Дубина оказалась поспешно спрятанной за спину.

-- Людоед, а Людоед, - Василий театрально поднял лапу, внимательно ее изучил и выпустил когти. - Я ведь тебя предупреждал, чтобы ты заканчивал со своими кулинарными изысками?

-- Предупреждал, - промямлил Людоед, как завороженный наблюдая за тем, как Василий убирает и вновь выпускает когти.

-- Я ведь неоднократно тебя предупреждал, правда? - лениво произнес кот.

-- Правда, - побледнел Людоед.

-- Так какого же рожна, морда ты рыжая, вновь занимаешься этой дурью?! Кто разрешил жарить несчастных хрюшек без моего ведома? - рявкнул Василий.

Людоед в испуге отскочил назад и едва не угодил в собственный костер.

-- Я вот думаю, а на кой ты нам сдался в новом Лесу? - между тем, как ни в чем не бывало, продолжал кот. - Может не пускать тебя в портал? А что?! Это идея! Людей здесь будет полно, наешься до отвала, если только они тебя раньше не подстрелят, как Золотую антилопу, мир ее праху.

-- Не губи, Смотритель! - взвыл Людоед, поспешно рухнув на колени. Бес попутал! Этот последний! Больше я их жрать не буду! Мамой клянусь!

-- Ты вроде это говорил в прошлый раз?

-- В прошлый раз он клялся папой, - пробормотал Карабас и, перевернувшись на другой бок, вновь захрапел.

-- Ладно, - согласился Василий. - На этот раз я тебя прощаю. Ради жены.

Кот не собирался оставлять на растерзание людям даже такого троглодита как Людоед. Хотя надо было бы. Жрал Людоед много и если бы не Василий, фауна Леса исчезла бы в лучшем случае за месяц.

Детина, облегченно вздохнув, встал с колен, высморкался в бороду и бросил быстрый взгляд на жаркое.

-- Переверни уж, вижу, что подгорает, - благодушно разрешил Василий.

Людоед поспешно кивнул, состроил довольную рожу и крутанул вертел.

-- Откуда так воняет? - полюбопытствовал Василий.

-- Оттуда, - Людоед поначалу ткнул пальцем в небо, а затем в дальний угол поляны, где валялась исковерканная груда железа. Кое-где из нее еще поднимался черный вонючий дымок.

-- И что это? - запах исходивший от обломков Василию не понравился.

-- А хрен знает, как оно называлось! - Людоед был сама любезность. Эта та фигня, что обычно над Лесом летала.

-- Мда? - Василий с проснувшимся интересом посмотрел на обломки.

Эта штука в последнее время донимала всех волшебных существ. Вот уже целую неделю она с ревом летала над Лесом и пугала его жителей.

-- И как это умудрилось упасть?

-- Горыныч постарался! - усмехнулся Людоед и достал специи. - Гадом говорит, буду, если не собью эту сволочь перед уходом.

-- Он ушел? - Василий помнил, что раньше за уход через портал была одна голова Горыныча, а против - две.

-- С утра еще. Третья смогла убедить Первую. А Вторая башка плюнула и сказала, что тогда тоже пойдет с ними, не оставаться же ей здесь одной?

-- А где человек? В стальной птице остался? - неудомевая почему на ужин Людоед предпочел кабана, а не человека, спросил Василий.

-- Не... он успел ката... като... - Людоед запустил лапищу себе в бороду. - В общем, он пультировался или что-то в этом роде. Ну, а я вот... Гм... Погнался за ним и...

-- И человеку опять удалось от тебя убежать... - безжалостно закончил за него Василий.

Людоеду хватило совести покраснеть. Он только назывался Людоедом, а на самом деле ему еще ни разу не удавалось пообедать, как это положено всякому приличному и уважающему себя людоеду. Видя громилу с рыжей бородой люди отчего-то начинали оглашать Лес воплями и задавали такого стрекоча, что несчастному детине никогда не удавалось их догнать и приходилось довольствоваться жареными кабанчиками.

-- Смотри, расскажу жене, что опять охотился в Заповедной роще... пригрозил кот. - Она уже ушла?

-- Элли? - вопросом на вопрос ответил Людоед.

-- А у тебя еще какая-то жена есть? - раздраженно фыркнул Василий.

-- Да нет...Одна она у меня. Ушла еще два дня назад. Я сейчас откушаю и...

-- Элли волки съели! - хором крикнули два выскочивших на поляну бельчонка.

-- Кыш! - грозно рыкнул на них Людоед и потянулся за дубиной. - Только и знаете, что дразниться, мелочь пузатая!

Один бельчонок показал Людоеду язык, другой отчего-то кукиш.

-- Дирле и Тирле! - окликнул бельчат Василий. - Вы, почему еще не в портале?

-- А мы Нильса ждем! - пискнул Дирле.

-- Да-да! Нильса! И гусей! Честно-честно! - ответил Тирле. - А потом мы сразу... в этот... в пр-ротал.

Бельчата юркнули в кусты, и Василий поморщился. На несносных сорванцов никто не мог найти управы.

-- Будешь уходить, захвати Карабаса с псом, - попросил Людоеда кот.

-- Сделаю.

-- Сегодня вечером портал закрывается, поторопись.

-- Уже ухожу, - в одной руке Людоед держал солонку, а в другой перечницу и мучительно думал, какую из них использовать в первую очередь.

Василий раздраженно фыркнул, и, обойдя стороной, дымящиеся обломки летающей машины людей, направился по тропинке к Пьяной пуще.

За неделю, что он здесь не был, Пьяная пуща сильно изменилась и неприятно поразила Смотрителя леса. Конечно же, он знал, что не встретит ни одной птицы, но знать это одно, а вот видеть - совершенно другое. Исчезли все. Не было ни сладкоголосых соловьев, ни веселых щеглов, ни заводных жаворонков, ни пронырливых дроздов, ни рассудительных иволог, ни глупых поползней, ни дятлов-барабанщиков, ни ученых сов, ни мудрых филинов, ни желтогрудых синиц, ни скандальных соек, ни трескучих сорок, ни сотен других семейств птичьего мира, что раньше наполняли пущу кипучей радостью жизни. Не было ни-ко-го. Среди пожелтевших берез и осин властвовала мертвая тишина. Сейчас Пьяная пуща казалась чужой и очень зловещей. Василию до самого кончика его черного хвоста захотелось немедленно отсюда уйти.