Айзек Азимов - Вокруг Солнца Страница 2

Фридлендер, Дебюк, Антон… — Он умолк, наступило тягостное молчание.

Рой нервно поерзал.

— Насколько оно вообще эффективно, это поле? Знаешь, Джимми, такие воспоминания не слишком ободряют.

— Ну, испытания проведены в самых жестких условиях, максимально приближённых к реальным. Я наблюдал их. На корабль обрушили радиацию, примерно равную солнечной в радиусе двадцати миллионов миль. Эффект был потрясающий. Залитый ослепительно ярким светом корабль сделался невидимым. И с корабля испытатели не видели происходящего снаружи, совершенно не ощущая при этом жары. Одно любопытно: поле включается только при определенной интенсивности радиации.

— Хотелось бы, чтобы все это скорей кончилось, а как — мне уже все равно, — рассердился Рой. — Если Старая Кислятина думает постоянно гонять меня по этому маршруту, что ж — он лишится своего аса.

— Он лишится двух асов, — поправил Джимми.

Разговор оборвался; «Гелиос» продолжал свой полет.

Жара усиливалась: 130, 135, 140. А через три дня, когда ртуть подобралась к отметке «148», Рой объявил, что они приближаются к критической зоне — туда, где солнечная радиация достаточно интенсивна, чтобы вызвать действие поля.

Напряжение достигло предела; сердца обоих бешено колотились.

— Это произойдет сразу?

— Не знаю. Придется ждать.

Сквозь иллюминаторы видны были только звезды. Слепящие лучи Солнца не проникали внутрь корабля, специально сконструированного таким образом, что под действием мощной радиации иллюминаторы автоматически закрывались.

А потом звезды начали понемногу исчезать, сперва — тусклые, затем — яркие: Полярная, Регул, Арктур, Сириус. Космос стал одной сплошной чернотой.

— Действует! — выдохнул Джимми. И почти в тот же момент обращенные к Солнцу иллюминаторы открылись. Солнца не было!

— Ха! Я уже ощущаю прохладу, — Джимми Тэрнер ликовал. — Здорово!.. Знаешь, если бы создать дефлекторное поле против излучения любой силы, мы получили бы самое мощное оружие — возможность делаться невидимками. — Он закурил и сибаритом раскинулся в кресле.

— Но пока что мы летим вслепую, — напомнил Рой.

Джимми покровительственно усмехнулся.

— Можешь не беспокоиться, Красавчик. Это уж моя забота. Мы вышли на солнечную орбиту. Через две недели мы обогнем Солнце, я выпущу ракеты, и мы устремимся прямиком к Венере. — Он был чрезвычайно доволен собой. — Джимми Тэрнер — «голова»! Можешь на него положиться. Вместо обычных шести месяцев мы потратим всего два. За штурвалом ас Межпланетной почты.

Рой неприятно хохотнул.

— Послушать тебя, так подумаешь — это твоя заслуга. А вся твоя работа — вести корабль по курсу, который рассчитан мною. Голова здесь Я, ты — только руки.

— Ну? Каждый молокосос в летном училище умеет рассчитывать курс. А чтобы водить корабли, надо быть мастером.

— Ну, это ты так считаешь. А кому больше платят? Тому, кто ведет корабль, или тому, кто составляет расчеты?

На это Джимми возразить ничего не смог, и Рой с победным видом вышел из рубки. А «Гелиос» все летел.

Два дня прошли спокойно, а на третий Джимми, глянув на термометр, встревоженно почесал затылок. Вошедший в эту минуту Рой вопросительно поднял брови.

— Что-нибудь случилось? — Он наклонился к шкале. — Ровно 100 градусов. Не вижу причин расстраиваться. По твоему виду я решил, что стало барахлить поле и температура снова поднимается. — Он нарочито зевнул.

— Безмозглый кривляка! — Джимми поднял ногу, как бы собираясь лягнуть его. — Я предпочел бы, чтобы температура поднималась. Слишком уж оно активно, это поле, на мой взгляд..

— Гм! Что ты имеешь в виду?

— Постараюсь объяснить, а ты слушай внимательно — может, поймешь. Этот корабль напоминает термос. Он с большим трудом нагревается и с таким же трудом остывает. — Джимми сделал паузу, давая собеседнику время осмыслить сказанное. — В обычном диапазоне температур он не должен терять больше двух градусов в сутки при отсутствии дополнительных внешних источников тепла. Допускаю, что в нынешних условиях потери могут составлять пять градусов в сутки. Усваиваешь?

Рой слушал его, разинув рот. Джимми продолжал:

— Меньше чем за три дня этот чертов корабль отдал пятьдесят градусов тепла.

— Быть не может!

— Факт, — Джимми невесело усмехнулся. — И я знаю, в чем дело. Все это проклятое поле. В борьбе с внешней радиацией оно спешит растратить все тепло нашего корабля.

Рой быстро произвел в уме расчет.

— Если это действительно так, через пять дней будет достигнута точка замерзания и последнюю неделю мы проведем в зимних условиях.

— Именно. Даже если с понижением температуры потери уменьшатся, градусов тридцать-сорок мороза нас ожидают.

Настроение у Роя упало.

— Мороз в двадцати миллионах миль от Солнца!

— Это еще не самое страшное, — добавил Джимми. — «Гелиос», как все корабли Марса и Венеры, не имеет отопительной системы. Они ведь рассчитаны на полет под палящим солнцем и в условиях минимальной теплоотдачи, а потому совершенствуются в охлаждении. У нас, к примеру, весьма эффективная рефрижераторная установка.

— Да, дело дрянь. И скафандры у нас соответствующие.

Хотя пока они страдали еще не от холода, а от жары, обоих прошиб озноб.

— Я не намерен этого терпеть, — взорвался Рой. — И никто нас не заставит. Я за то, чтобы сейчас же повернуть назад к Земле.

— Валяй! И ты берешься на таком расстоянии от Солнца рассчитать курс с гарантией, что оно нас не притянет?

— Черт! Я об этом не подумал.

Итак, делать было нечего. Радиосвязь прекратилась с момента, когда они покинули орбиту Меркурия. Никакие радиоволны не могли пробиться сквозь помехи, возникающие в такой близости от Солнца, да еще при его максимальной активности.

Оставалось ждать развития событий. Ближайшие несколько дней были целиком посвящены наблюдению за термометром, прерываемому только для того, чтобы обрушить на голову мистера Мак-Катчена очередную порцию бессильных проклятий. Это сделалось таким же ритуалом, как еда и сон, и так же не доставляло удовольствия.

А «Гелиос», безучастный к горестям своего экипажа, все летел.

Как Рой и предсказывал, к исходу седьмого дня их пребывания в дефлекторной зоне ртуть в термометре упала до отметки «холод». Ничего неожиданного в этом не было, и все же они почувствовали себя несчастными.

Джимми накачал из цистерны около ста галлонов воды и заполнил ею почти все сосуды на борту.

— Чтобы трубы не лопнули, — объяснил он. — А если они все же лопнут, у нас, по крайней мере, будет достаточно воды. Впереди ведь еще целая неделя.