Андрей Щупов - Привет с того света Страница 2

— Здесь! — Человек в берете хрипло рассмеялся. — Мы на месте, ребятки! Бонго, ставь свой гроб и распаковывайся.

Рюм с автоматом наготове стоял у выхода в коридор, Бонго помогал хозяину устанавливать силуминовый пояс. Толстый серебристого цвета мега-провод напоминал змею. Укладывая его на пол, они поневоле повторяли очертания нарисованных окружностей.

— Должно хватить, должно… — Босс нервно осматривал широкое кольцо. — Посвети-ка туда!.. Ага, и здесь порядок.

— Босс, по-моему, сюда бегут, — произнес Рюм.

— Успеем, ребятки! Успеем… — Стоя на коленях, командир террористов приглашающе кивнул. — Становитесь-ка сюда, козлики. И помогите вынуть эту штуковину!

Из недр рюкзака они сообща извлекли импульсную батарею. Стратегическая новинка — аккумуляторы взрывного типа, дающие всплеск в полтора миллиона ампер. Одно-единственное точное попадание — и можно возвращаться. Без аккумуляторов на операции можно было бы ставить крест.

Оглядев батарею, человек в берете удовлетворенно прищелкнул языком. Новехонькие блоки поблескивали свежей краской. Ни вмятин, ни царапин — можно было не сомневаться, что и по времени, и по амплитуде разряд будет идеальным.

Все подключения были сделаны заранее, оставалось только решиться на инициирование цепи.

— Все!..

Ключ замкнул провода, родив сильную искру. Миниатюрные шаровые молнии пчелами брызнули от серебристой поверхности силуминового кольца. Помещение заполнилось слепящим голубым светом, людей закрутило в вихре, нос, глаза и уши забило едкой пылью. Пространство искривилось, понеслось куда-то вверх. Кажется, они падали, и Рюм испуганно вскрикнул, машинально ухватившись за массивное плечо Бонго. Командир троицы только крепче стиснул зубы. А в следующее мгновение их уже не было. В этом мире и в этом времени.

Когда охрана вбежала в помещение, на полу дымились лишь полусожженные провода. Чуть в стороне лежал берет.

Макс нарочно избрал столь окольный путь. Дикая часть парка, где тропы начинали петлять и велосипед скакал по буеракам, нравилась ему куда больше ровных асфальтовых дорог. Именно здесь он чувствовал себя велосипедистом с большой буквы. И даже не велосипедистом, а всадником, потому что чутким и дорогим аппаратом, на котором он сейчас ехал, в самом деле нужно было управлять — с помощью руля, ногами, всем телом. Зато не пугали его ни пни, ни узловатые, жилами выпирающие поверх земли древесные корни. Внимательно следя за тропой, Макс вовремя перемещал центр тяжести справа налево, с седла на руль и обратно. Даже на самый подлый камень можно было въехать с относительным комфортом, вовремя сманеврировав, пружинисто самортизировать толчок и превратить его в безобидное покачивание. Впрочем, на своем «бэзете» — американском горном велосипеде с четырнадцатью скоростями — Макс способен был вытворять и не такие фокусы. Стойка и круг на заднем колесе, прыжки и ходьба елочкой, отработка ударов по мячу — вот то самое малое, что проделывал он чуть ли не ежедневно, разумеется, за исключением тех недель, когда его с группой забрасывали в ту или иную горячую точку планеты.

— Дяденька, а быстрее можешь?..

Он обернулся на крик, одновременно боковым зрением отметив что-то неладное впереди на тропе. Так и есть! Поперек пути поблескивал натянутый стальной шнур, а криком его попросту пытались отвлечь. Тормознув, Макс перебросил через препятствие переднее колесо, а чуть погодя и заднее. И только после этого обратил внимание на группу подростков лет двенадцати-тринадцати. Рубахи навыпуск, на головах полукругом выбритые хохолки. Продолжая балансировать на месте, Макс недоуменно сдвинул брови. Не любил он такие компании. И прически такие не любил.

— Дяденька, а дяденька, дай покататься!

Один из подростков на ходу поднял с земли камень, спрятал за спину. В руках еще двоих Макс разглядел что-то вроде цепей. Гадая, что им нужно, он все еще стоял на месте, когда один из сорванцов ринулся к нему, торопясь так, словно Макс убегал и его следовало во что бы то ни стало поймать. И тут же грянул выстрел — особенно оглушительный в этом тихом месте. Макс рефлекторно пригнулся. Толстошинный велосипед кузнечиком отпрыгнул чуть в сторону и рванул с места. А сзади уже выкрикивали угрозы, вовсю работая ногами, стараясь нагнать уходящего велосипедиста. Просвистела над головой палка, а в спину угодил тот самый поднятый с земли камень. Целили наспех, но умело. И все равно даже сейчас Макс ощущал не злость, не страх, а скорее недоумение. О детских бандах, промышляющих в лесопарках и городских трущобах, он, конечно же, слышал и раньше, однако по сию пору дети в его сознании по-прежнему оставались детьми и отождествлять их с бандитами, с откровенным быдлом разбойничьего пошиба, казалось ему в корне неверным. В идеалах разочаровываются, на ошибках учатся. Удирая от этих неласковых деток, он осмысливал свои новые впечатления, определяя их на вкус, новизну и остроту. Впрочем, особой новизны не было. Нападали теперь всюду, а ограбить могли средь бела дня даже на центральном проспекте в двух шагах от полицейского участка — ограбить и на твоих же глазах спустить отнятое в ближайшую урну, демонстрируя, что наезжали не из корысти, а из любопытства, своеобразного профессионального интереса. Банды таким образом проверяли новичков, а скучающие бездельники развлекали себя и своих подруг. В полиции и графу завели особую: фрустрационные преступления. Фрустрационные — это те, что совершаются от скуки и пустоты. Разумеется, не так просто стать звездой телеэкрана, сделать какое-нибудь открытие или отгрохать мост в сотню миль. Куда проще этот мост взорвать, а ту же звезду пристрелить на улице, либо выволочь на крышу небоскреба и оттрахать прилюдно под прицелами телекамер. Вот и поступок, вот и долгожданная слава…

Макс налег на педали, и лишь минутой позже, когда он окончательно оторвался от вооруженных малолеток, на смену удивлению пришел стыд.

Какого черта он пустился наутек? Что могут сделать сопливые пацанята взрослому мужику? Впрочем, Макс сам же себе и ответил: многое. Очень даже многое. Особенно предварительно выпив или уколовшись дешевым «миражом». Да если стаей, а в руках камни с палками — так отделают, как отделывали, должно быть, в каком-нибудь гестапо. Печально, но факт: тринадцать-пятнадцать лет — возраст палачей, и переход от кошек с голубями к «человечинке» совершается просто и с превеликим азартом. А как же! Момент взросления! Первая женщина и первый настоящий труп. Таковы нравственные этапы нынешней улицы, и ничего тут не поделаешь. И если намеченная жертва — не «черный берет», а в карманах у него ни пистолета, ни простенькой свинчатки, то почти наверняка стычка обещает летальный исход. Окружат, облепят, как обезьяны, и завалят наземь. А там в ход пойдут ноги — носки и каблуки. Нога — пусть даже полудетская — ударит не хуже взрослого кулака. Так-то, господа родители и господа судьи!..