Фрэнк Герберт - Сон или явь? Страница 2

«Органический Искусственный Разум, — подумал Тимберлейк, и на него тут же с новой силой обрушились чувство вины и скорби. — Нет, конечно. Не человеческий мозг, о, нет! Органический Искусственный Разум. А еще лучше — ОИР». Использование этого сокращения помогало забыть, что Разум когда-то являлся человеческим мозгом ребенка-урода, обреченного на верную смерть. «Мы используем исключительно безнадежные случаи, поскольку это как бы освобождает нас от моральной ответственности… И мы убили его».

— Я вам скажу, что собираюсь сделать, — наконец продолжал Бикель. Он бросил взгляд на пульт приемо-передающего устройства или, как его сокращенно называли ППУ, на своем личном пульте управления, — я собираюсь связаться с Лунной базой и сообщить им о случившемся, — он отвернулся от искалеченного пульта и, не глядя, бросил отрезанную трубку питания на пол.

При силе притяжения, равной лишь четверти земной, трубка медленно спланировала вниз.

— Но у нас просто нет специального кода для… для такой ситуации, — заметил Тимберлейк. Он развернулся и теперь сердито пялился на Бикеля. В этом человеке ему было неприятно буквально все: и коротко стриженые светлые волосы, большой рот и массивная нижняя челюсть.

— Знаю, — отозвался Бикель, обходя Тимберлейка. — Я собираюсь послать сообщение открытым текстом.

— Мы не имеем права! — запротестовал Тимберлейк, разглядывая широкую спину Бикеля.

— С каждой упущенной секундой увеличивается расстояние, — начал объяснять Бикель. — Даже сейчас сигналу предстоит пройти через четверть Солнечной системы. — Он опустился на койку, позволил кокону наполовину окутать его и приготовился включить ППУ.

— Но ведь тогда об этом узнают буквально все, включая сам знаешь кого! — воскликнул Тимберлейк.

Флэттери, который в принципе был согласен с Тимберлейком и собирался потянуть время, развернулся так, чтобы видеть Бикеля и спросил:

— А что именно ты собираешься им сообщить?

— Выложу все начистоту, — отозвался Бикель. Он щелкнул выключателем нагрева ППУ. — Я собираюсь рассказать, что нам пришлось отключить последний Разум… в результате чего тот погиб.

— Они прикажут нам прервать полет, — заметил Тимберлейк.

Он заметил, как неуверенно застыли пальцы Бикеля над пультом, и понял, что тот не пропустил его слова мимо ушей.

— А что ты сообщишь по поводу случившегося с остальными ОИРами? — спросил Флэттери.

— Скажу, что они спятили, — ответил Бикель. — И заодно сообщу о наших потерях.

— Но ведь все было не совсем так, — заметил Флэттери.

— По-моему, нам лучше все как следует обсудить, — вмешался Тимберлейк, почувствовав, как его охватывает отчаяние.

Но Бикель уже нажал кнопку включения самого ППУ. Помещение заполнил гул лазерных усилителей, накапливающих энергию.

«Я должен остановить его, — подумал Флэттери, видя, как Бикель вставляет в передатчик ленту. — Но что это даст? Ведь нам просто необходимо послать сообщение, а единственный способ послать его — открытый текст».

Послышалось «клик-клик-клик»: системы передатчика сжимали сообщение, перед тем как лазерные лучи понесут его через космическое пространство.

Резким движением, выдававшим его собственную неуверенность, Бикель нажал оранжевую кнопку передачи. После этого он откинулся на койке и стал ждать. Овальное помещение Пульта заполнило щелканье реле.

«Нужно что-то сделать, пусть даже это и будет неправильно, — напомнил себе Флэттери. — Здесь не помогут никакие инструкции. А теперь Бикеля уже не остановить».

Тут Флэттери сообразил, что Бикеля было поздно останавливать уже с того самого момента, когда их корабль покинул лунную орбиту. Ведь именно этот прямолинейный, властный, сильный человек (или одна из его копий в гибертанках) и являлся ключом к истинной цели экспедиции. А остальные — так, просто сопровождали его.

— Как по-твоему, когда до нас дойдет ответ Базы? — спросил Бикель у Тимберлейка.

Флэттери застыл, уставившись в затылок Бикеля. Этот вопрос… какая великолепно взвешенная смесь дружелюбия и заискивания… «Наверняка он сделал это нарочно», — догадался Флэттери. Выходит, Бикель куда проницательнее, чем они считали. Впрочем, следовало догадаться об этом раньше. Ведь как-никак он ключевая фигура на «Землянине».

— Ну, думаю, им потребуется некоторое время на осмысление услышанного, — ответил Тимберлейк. — Все равно, мне кажется, нам следовало повременить.

«Это он зря, — подумал Флэттери. — Следовало бы поддержать попытку к примирению». Он провел пальцем по кустистой брови, нарочито неуклюже подался вперед — так, чтобы привлечь их внимание.

— Первым их вопросом будет, почему отказали ОИРы, — продолжал Тимберлейк.

— Во всяком случае никаких медицинских причин тому не было, — ответил Флэттери, тут же сообразив, что ответ слишком поспешный, как будто он пытался оправдаться, и добавил: — По крайней мере, на мой взгляд.

— Вот подождите и увидите — источник неприятностей наверняка окажется чем-то новым и непредвиденным, — заметил Тимберлейк.

«Чем-то непредвиденным?» — удивился про себя Бикель.

Тем не менее молчали и шесть других кораблей — шесть кораблей, практически таких же, как их «Землянин».

Тимберлейк подкрутил на своем пульте верньер автоматического регулятора температуры второго корпуса корабля.

— Надо было просто забраться в гибертанки и спокойно лететь отсюда прочь к Тау Кита, — пробормотал он.

— Тим, выведи на экран корабельный журнал, — попросил Флэттери.

Тимберлейк нажал зеленую кнопку в правом верхнем углу своего пульта и взглянул на настенный экран монитора.

Десять месяцев.

Неопределенный ответ как будто свидетельствовал о том, что и компьютерный мозг «Землянина» разделяет их сомнения.

— А сколько лететь до Тау Кита? — спросил Флэттери.

— При такой скорости? — переспросил Тимберлейк. Он повернул голову и некоторое время пристально изучал Флэттери. Этот взгляд говорил о том, что он не подумал о подобной возможности, организовав полет не самым лучшим образом. Сделав его долгим и вынудив экипаж постоянно бодрствовать.

— Ну, скажем, лет этак четыреста, — ответил Бикель. — Это первый вопрос, который я задал компьютеру, когда мы прекратили ускорение.

«Уж слишком он прямолинейный, — подумал Флэттери. — Или молчаливо наблюдает со стороны, или взрывается». И тут Флэттери напомнил себе: ведь возложенная на Бикеля ответственность требует, чтобы человек имел неуравновешенный характер.

— В первую очередь нам, наверное, нужно разморозить одного из дублеров, — предложил Бикель.