Пол Андерсон - Гибралтарский водопад Страница 2

В тучах этих брызг висели радуги. Здесь, на большой высоте, шум казался всего лишь скрежетом чудовищных жерновов, и Номура четко расслышал в наушниках голос Филис, которая остановила свою машину и подняла руку:

— Подожди. Я хочу сделать еще несколько дублей, прежде чем мы двинемся дальше.

— Но ведь их у тебя уже много, — сказал он.

Ее голос смягчился:

— Где чудо, там не бывает слишком много.

Его сердце подпрыгнуло. «Она вовсе не воин в юбке, рожденная, чтобы повелевать всеми, кто стоит ниже ее. Несмотря на свое происхождение и привычки, она не такая. Ей знакомы благоговейный ужас и красота, и… да-да, ощущение Бога за работой…»

Усмешка в свой адрес: «Должны бы быть…»

В конце концов, ее задача и состоит в том, чтобы сделать аудио-визуальную вседиапазонную запись События — от его начала и до того дня, когда, сотню лет спустя, чаша наполнится, и волны заплещутся там, где позднее предстоит плавать Одиссею. На это уйдет несколько месяцев ее жизни. («И моей, моей, ну пожалуйста!») Каждому сотруднику хотелось увидеть и ощутить эту грандиозность: тех, кого не влекли приключения, в Патруль не брали. Но отправиться так далеко в прошлое могли далеко не все, иначе в довольно узком временном отрезке стало бы слишком тесно. Большинству предстояло узнать все это из вторых рук. Конечно, их руководители могли поручить такое дело только настоящему художнику, который увидел бы и воспринял Событие и принес им его изображение.

Номура помнил свое удивление, когда его назначили помощником к Филис.

Неужели страдающий от нехватки рабочих рук Патруль может позволить себе держать художников?

После того как он ответил на загадочное объявление, прошел несколько непонятных тестов и узнал кое-что о темпоральных путешествиях, Номура задумался, возможно ли в Патруле найти применение полицейским и спасателям, и оказалось, что да. Он понимал необходимость административных и канцелярских работников, агентов-резидентов, историографов, антропологов, ну и, естественно, научных сотрудников вроде него. Несколько недель работы с Филис убедили его в том, что художники не менее необходимы Патрулю. Не хлебом единым жив человек, не оружием, не бумагами, не диссертациями, не только практическими делами…

Перезарядив свою аппаратуру, Филис крикнула:

— Вперед!

Когда она повернула на восток, на ее волосы упал солнечный луч, и они засверкали, как расплавленное золото. Том покорно последовал за ней.

Дно Средиземного моря на десять тысяч футов ниже уровня Мирового океана. Этот перепад вода преодолевала через узкий пролив протяженностью всего пятьдесят миль. Десять тысяч кубических миль воды в год — сто водопадов Виктория, тысяча Ниагар.

Но это статистика. А реальность была ревом белой от пены воды, окутанной брызгами, разрывавшей землю и сотрясавшей горы. Люди видели и слышали это чудо, чувствовали его вкус и запах. Но постичь его они не могли.

Ниже пролив расширялся, и течение становилось спокойнее, а вода обретала темно-зеленый цвет. Туман редел, в его просветах появлялись острова, точно корабли, зарывшиеся носами в волны и вздымавшие огромные буруны. На берега тут постепенно приходила жизнь. Но уже через столетие большинство этих островов будет съедено эрозией, а большая часть растений и животных не выдержит резкой перемены климата. Ибо Событие переместит Землю из миоцена в плиоцен.

Они летели все дальше, но шум не ослабевал, а, напротив, усиливался. Поток здесь уже не бушевал, но впереди нарастал басовый рокот — казалось, само небо гудит, как огромный медный колокол. Он узнал мыс, жалкий огрызок которого в грядущем получит название Гибралтар. А дальше, водопадом шириной в двадцать миль, вода низвергалась в пропасть глубиной еще в пять тысяч футов.

С ужасающей легкостью поток срывался с обрыва. На фоне темных утесов и охристой травы континентов вода выглядела бутылочно-зеленой. Вверху она ослепительно блестела на солнце. Внизу колыхалось еще одно густое белое облако, кружившееся в нескончаемом вихре. Дальше вода растекалась голубым озером, и, разбиваясь на реки, промывала каньоны и неслась все дальше и дальше среди блеска солончаков, пылевых смерчей и дрожащего марева над этой раскаленной землей, которую ей предстояло превратить в дно моря.

Вода гремела, ревела и клокотала.

Филис снова остановила роллер. Номура повис рядом с ней. Они находились очень высоко, и воздух был довольно холодным.

— Сегодня, — объявила она, — я попробую передать масштаб. Пройду над потоком до самого обрыва, а затем спикирую.

— Не опускайся слишком низко, — предупредил он.

— Это мое дело, — отрезала она.

— Но я же вовсе не собираюсь командовать. («Действительно, кто я такой? Плебей! Мужчина!») Просто сделай мне одолжение. — Номура даже вздрогнул от этой дурацкой фразы. — Будь поосторожнее, хорошо? Ты очень дорога мне.

Ее лицо сверкнуло улыбкой. Она почти повисла на ремнях безопасности, чтобы дотянуться до его руки.

— Спасибо, Том. — Помолчав, она мрачно добавила: — Такие мужчины, как ты, помогают мне понять, что неправильно в эпохе, из которой я родом.

С ним она почти всегда говорила мягко. Будь она агрессивнее, то даже ее красота не помешала бы ему спокойно спать по ночам. А может, он и влюбился-то в нее, только когда понял, какие усилия она прилагает, чтобы относиться к нему, как к равному. Ей это давалось нелегко (в Патруле она была таким же новичком, как и он) — но не труднее, чем мужчинам из других стран и эпох признать, что она обладает такими же способностями, как и они, и прекрасно ими пользуется.

Ее настроение изменилось.

— Давай! — крикнула она. — Скорей! А то еще лет двадцать, и от водопада ничего не останется.

Ее машина прыгнула вперед. Номура опустил лицевой щиток шлема и устремился за ней следом, нагруженный лентами, аккумуляторами и прочим.

«Осторожнее, — мысленно молил он, — ну пожалуйста, осторожнее, моя милая!»

Филис вырвалась далеко вперед. Ему казалось, что это комета, стрекоза — что-то стремительное и яркое, несущееся наискосок над отвесным морем в милю высотой. Грохот оглушил Номуру, в мире для него не осталось ничего, кроме этого светопреставления.

Всего в нескольких ярдах над поверхностью воды она направила роллер к пропасти. Ее голова скрылась под нарамником пульта, руки забегали по кнопкам и клавишам — машиной она управляла только коленями. Соленые брызги оседали на лицевом щитке, и Номура включил автоматическую очистку. Турбулентные потоки сотрясали и раскачивали его роллер. Уши были защищены от шума, но не от перепада давления, и барабанные перепонки пронзала острая боль.