Гарри Гаррисон - Капитан Борк Страница 2

Решил проблему доктор Моше Коэн, вы должны были слышать о нем.

– Кое-что: кажется, он был первым директором Психологической службы?

– Да, только в этом качестве он и известен широкой публике. Может быть, в свое время ему будет воздано должное. Доктор Коэн открыл дверь в Космос.

Его теория заключалась в том, что Хомо сапиенс как биологический вид не приспособлен для существования в космосе – полностью и бесповоротно. Доктор Коэн приступил к созданию Хомо ново. Под воздействием мысленного внушения и специальных процедур человеческое тело способно к невероятным свершениям – например, ходить по огню или проявлять совершенно немыслимую реакцию. Доктор Коэн пришел к выводу, что потенциальные возможности человеческого тела очень велики, и единственное, что необходимо, это – воздействовать на мозг Хомо ново, раскрыв его резервы. В результате всех этих операций человек обретает как бы две индивидуальности.

– Я не понимаю, сэр, – прервал его Джон, – а не проще ли работать с младенцами, изначально готовя их к иной среде обитания?

– Конечно, – ответил Адмирал, – но, к счастью, у нас есть законы, запрещающие такие исследования. Доктор Коэн никогда даже не обсуждал такой подход; он работал только с добровольцами. Кстати, психиатрия ведь тоже рассматривает случаи раздвоения личности, но там это аномалия, а у нас – результат направленного воздействия на «пациента». И то, что кажется ужасным и нестерпимым для «земного» человека, является нормальной жизненной средой для его космической ипостаси. Именно это второе "я" ведет корабль от планеты к планете. А пассажиры находятся в анабиозе, который избавляет их от столкновения с жестокой реальностью околосветовых перелетов.

Программа экспериментов была строго засекречена – на то существовали свои веские причины. Я могу представить, какие поднялись бы вопли, узнай люди, что космонавт, пилотирующий корабль, по сути, пребывает в бессознательном состоянии. – «Наши жизни вручены безумцу!» – всполошились бы они. Поэтому о программе знают только инструкторы, пилоты и несколько высоких должностных лиц.

Как вы убедились, даже студенты Академии не представляют себе истинной сущности космических пилотов. И если курсантам удается пробиться сквозь дымовую завесу, в изобилии рассеянную по страницам наших учебников, им предлагается какая-нибудь другая работа в Космофлоте. Если же они одарены способностью анализировать и делать выводы – как вы – они поймут необходимость таких программ. Они получат возможность узнать, что им придется делать, если они добровольно изберут этот путь.

Полагаю, я сумел ответить на все ваши вопросы.

Джон задумался.

– Если позволите, еще один вопрос. Что представляют собой эти самые «специальные процедуры»? То есть, на самом ли деле я несколько...

– Сойдете с ума? Ну конечно же, нет. Ваша новая индивидуальность, Джон-2, может существовать только в космосе, в командной рубке корабля. Подлинная же индивидуальность, Джон-1, будет жить и действовать на Земле. Единственное неудобство – полная амнезия в отношении того, что происходит в космосе. Индивидуальности действуют совершенно независимо друг от друга. И когда доминирует одна, второй на этот момент словно не существует.

Джон напряженно думал. Ему потребовалось немного времени, чтобы принять решение.

– Я хочу стать пилотом. Адмирал. Факты не меняют существа дела.

Они пожали друг другу руки. Адмирал был слегка печален. Он делал это уже много раз. Он знал, что все будет не совсем так, как представляли себе молодые добровольцы.

Джон оставил Академию в тот же день, даже не успев попрощаться со своими приятелями. Тренировочная Школа пилотов, хотя и была частью той же самой базы, представляла замкнутый и вполне автономный мир.

Наконец пришло то, о чем он так долго мечтал. Теперь к нему относились не как к зеленому курсанту, а как к равному среди равных. Он оказался среди немногих избранных. Их было двенадцать, будущих пилотов, а весь персонал Школы составлял полторы тысячи человек. Скоро стало ясно, для чего это нужно.

Первые несколько недель он подвергался разнообразному тестированию. Проводил бесконечные часы в гипнокамере. Сначала его посещали ночные кошмары, и много дней он пребывал в странном полусонном состоянии. Потом это, казалось, прошло. Первый этап программы – отделение друг от друга двух индивидуальностей – был завершен. И когда это случилось, Джон-1 ничего не узнал о Джоне-2.

Но он узнал второе "я" другого пилота – это было частью программы. Дженкинс, так звали коллегу, внешне оставался прежним – стройным пареньком примерно на год старше Джона. Он проходил тест «Проверка исправности двигателя в условиях постоянных ускорений». Джон с трудом верил своим глазам. У Дженкинса-2 были бесстрастное лицо и стремительные молниеносные движения, на которые Дженкинс-1 никогда не был способен. Он сидел в гравитационной капсуле, которую то и дело швыряло в самых неожиданных направлениях. И в то же самое время Дженкинс-2 моментально перекидывал тумблеры, нажимал клавиши и кнопки, повинуясь огонькам на контрольной панели. Его пальцы двигались стремительно и точно, и даже когда капсула описала неожиданную дугу с ускорением в 3 "g", он ни на мгновение не вышел из ритма. Обостренное восприятие моментально реагировало на каждое перемещение капсулы, на любое изменение ситуации, и тело с покорностью и быстротой автомата слушалось пилота.

Когда Джон-2 обрел свою сущность, с Джоном-1 произошла неприятность. Однажды, вместо того чтобы отправиться в психорубку, он обнаружил себя в госпитале. На ладони была глубокая рана, а два пальца оказались сломанными.

– Это случается при тренировках, – сказал доктор. – Что-то произошло с гравитационной камерой, и вы спасли себя, вовремя схватившись за распорный брус. Немного повредили себе руку, вот и все. Посмотрите на брус.

Доктор улыбался, протягивая пациенту кусок металла, и, взглянув на обломок, Джон понял причину улыбки. Это был стальной стержень, толщиной в полдюйма, но согнутый и обломившийся. Джон-1 с трудом мог бы сделать это даже при помощи молота.

Однако тренировки приносили пользу не только Джону-2. Когда вторая индивидуальность утвердилась достаточно прочно, время тренировок было разделено в соотношении 50:50. Джон-1 изучал все, что должен был знать космонавт, но лишь до той поры, пока он не входил в командную рубку. Он обслуживал корабль – осмотр, ремонт, загрузка, функционирование систем, общение с пассажирами. Джон-1 был пилотом, и все обязаны были верить в него. Они не должны были догадаться, что стоит ему переступить порог рубки, как он проваливается в темноту.