Юрий Никитин - Человек, изменивший мир (сборник 1973) Страница 2

Луг сменился полосой желтого крупнозернистого песка, а еще дальше расстилалась спокойная гладь небольшого тихого озера. На горячем песке нежились две крупные ящерицы.

— Нозавр громко квакнул, и пресмыкающиеся, торопливо шурша по песку кривыми лапами, умчались в сторону зеленых зарослей. Нозавр посмотрел им вслед и спокойно лег на песок, умиротворенно закрыв глаза.

— Э, приятель, — сказал Роман с недоумением, я конечно, понимаю: разница в образе жизни, мышлении и прочем, что уточнять не берусь, сам знаешь о чем я, но зачем все-таки привел меня сюда?

Меньше всего на свете он ожидал услышать ответ, но из-под ног прозвучало:

— Ты можешь жить здесь. Живи здесь. Ты не умрешь здесь.

Он даже попятился, словно увидел перед собой черный силуэт кобры. Телепатия? Чушь, никакой телепатии на свете не существует. Или Нозавр сориентировался в хаосе чужих звуков и отыскал единственно нужные? Правда, и на Земле где-то в Андах существовало племя прирожденных лингвистов, которые в любых незнакомых языках легко находят эквиваленты, а ведь он довольно долго распинался о Великой Миссии Человека. Но все равно это странно и удивительно. А еще собирался изучать язык туземцев!

— Ладно, — сказал он, взяв себя в руки и решив не показывать удивления. — Существовать я могу. Но, чтобы жить, мне нужно хотя бы наладить передатчик связи. Если бы я умел считать быстро, как электронная машина, я бы это сделал!

Нозавр поднял свою утиную голову. Роман вдруг ощутил, что не может оторвать завороженного взгляда от спокойного пламени в круглых глазах. Все тело охватила слабость, руки и ноги онемели, но — странное дело — не упал. Вообще не мог пошевелиться. Под черепной коробкой стало горячо и больно, словно по обнаженному мозгу побежали огненные муравьи. На мгновение заныли зубы — и все разом прекратилось…

Нозавр спал на горячем песке, все четыре лапы разбросал в стороны. Роман тупо посмотрел на зеленую спину, прислушался к затихающей щекотке в глубинах мозга. Заболел? Очень некстати. Не хотелось бы подохнуть раньше времени. При благоприятных условиях мог бы за десяток лет вычислить направление луча, а для деталей передатчика разобрал бы и весь корабль. Но что делать, если и двадцать пять не удастся умножить в уме, например, на тридцать семь. Все делала электронная машина. Хотя… девятьсот двадцать пять. Гм… А если двести тридцать два на сто двадцать пять?

Волосы встали дыбом, когда перед глазами сверкнула цифра: двадцать девять тысяч!

Он покосился на спящего, потрогал дрожащей рукой лоб. Ну и ну! Прошло несколько минут, прежде чем решился еще на одну попытку. Взял пятнадцатизначное число и моментально извлек кубический корень, а потом долго ползал по пляжу с прутиком в руках, проверяя полученный результат.

Когда сошлось и на этот раз, он с великим почтением и даже тревогой посмотрел на Нозавра. Ну и ну!

И в этот момент примчались с высоко задранными мордами обе ящерицы. В стиснутых челюстях болтались связки желтых, налитых солнцем плодов.

Роман растерянно смотрел, как к его ногам свалилось нежданное богатство. Ящерицы благоразумно отползли подальше и снова разлеглись на песке. А он еще долго вертел плоды в руках, принюхивался к дразнящему запаху, пока не решился попробовать, а потом уже жрал как голодная свинья, обливаясь сладким соком, слизывая даже с локтей, не до манер, он не из тех маньяков, что регулярно бреются даже на необитаемом острове.

К звездолету Роман бежал. В голове вертелись многоэтажные цифры, складывались, умножались, и сам собой получался результат.

Остаток дня прошел в исступленных вычислениях. Даже не заметил, когда наступила ночь. Над головой запоздало щелкнуло уцелевшее реле, тускло засветилась маленькая лампочка. В открытый люк смотрели чужие равнодушные звезды. К утру половина расчетов была сделана. Труд, на выполнение которого раньше затратил бы добрый десяток лет!

Отчаянно зевая, вышел из ракеты. Со стороны черных трубообразных растений через весь луг к нему шел уже знакомый Нозавр. Рядом с ним скользил огромный варан с очередной связкой плодов.

— Спасибо! — сказал Роман. — И за эти… гм, апельсины, и за посильную помощь с вычислениями. Если бы можно было не спать… За пару часов, наверное, все бы закончил!

Нозавр долго молчал, потом его утиная пасть медленно разжалась:

— Ты можешь не спать, хомо.

Роман сладко зевнул, почесал в затылке.

— Как? — спросил он.

— Не спи, — последовал ответ.

И немногословный Нозавр, потеряв ж нему всякий интерес, снова поплелся в сторону жаркого пляжа с желтым песком.

— Не спи, — пробормотал Роман. — Легко сказать! Сами небось дрыхнете двадцать три часа в сутки. Куда столько и влазит? Уши отооспите.

Он вернулся в каюту и снова сел за график. Как ни странно, но спать уже не хотелось. От работы он отрывался только дважды, чтобы всласть полакомиться удивительно сочными и вкусными плодами. Оставалось заполнить один листок, когда обнаружил, что не в состоянии разобрать цифр. Ночь подкралась незаметно, а лампочка не включилась. Иссякли последние крохи энергии…

Нозавра он отыскал возле озера. Тот крепко спал, Роман присел рядом и долго ждал, не решаясь будить. Наконец плотные роговые пластинки поползли вверх, на землянина глянули красные зрачки.

— Темно, — объяснил Роман. — Совсем немного осталось, но закончить не могу. Не вижу в темноте. Сделай что-нибудь.

— Скоро наступит утро, — сказал Нозавр тихо. — Ты все сделаешь.

— Ого, скоро! — возразил Роман, — Еще два часа грызть ногти!

Нозавр опустил голову, словно боялся встретиться взглядом с нетерпеливыми до бешенства глазами космонавта.

— Хомо… — прошептал он, — хомо… Иди.

Первые метры Роман прошел в полной темноте. А затем ощутил в затылке знакомое жжение, и мрак начал рассеиваться. Когда шел через луг, видел черных мохнатых мотыльков, осторожно переступал через изумрудных лягушек, обходил стороной ночные цветы. Он видел в темноте!

Вокруг ракеты жуки-светлячки затеяли хоровод. Роман легонько сковырнул с трапа маленького смельчака с фиолетовой спинкой, поднялся в каюту.

К утру закончил вычисления и собрал из запчастей одноразовый передатчик. Энергии в аккумуляторах хватит на короткий импульс-сигнал. Земля сообщение получит! А успеет или не успеет помощь, дело десятое…

Но странное дело: он, знавший лишь в общих чертах основные узлы корабля, теперь видел каждый болтик, чувствовал каждую неплотно привернутую гайку и с полной уверенностью мог сказать, где и что происходит в этот момент в сложном хитросплетении механизмов двигателя. И все время крепла неосознанная уверенность, что смог бы… ну, при каком-то толчке в спину или ниже, отремонтировать гравитационный двигатель и вернуться на Землю.