Роальд Даль - Крысолов Страница 2

Крысолов пристально изучил его лицо, но ничего не сказал.

— И как вы собираетесь ловить их в стогу?

Морильщик крыс коварно осклабился, выставляя резцы. Он полез в свой ранец, достал большую жестяную банку и поднял её на уровень лица — так, что наполовину закрыл его; теперь он поглядывал на Клода одним глазом.

— Отрава! — прошептал он. Но произнёс как «атррява», смягчая слово до тёмного и опасного. — Смертельная атррява — вот что это! — Говоря, он покачивал банку вверх-вниз. — Здесь достаточно, чтобы уморить миллион человек!

— Ужас! — сказал Клод.

— Точно. Вас отправят за решётку на шесть месяцев, если застукают хоть с чайной ложкой этого добра, — сказал он, полизывая губы.

Он имел привычку при разговоре вытягивать вперёд голову.

— Хотите посмотреть? — спросил морильщик, вынимая пенсовую монету, чтобы поддеть крышку. — Вот! Вот оно! — проговорил он нежно, почти любовно и протянул банку Клоду, чтобы тот взглянул.

— Что там у вас — пшеница? Или ячмень?

— Это овёс. Вымоченный в смертельной атрряве. Достаточно зёрнышка в рот, и вы через пять минут покойник.

— Честно?

— Ага. Глаза б мои не глядели на эту банку! Он ласково погладил её и легонько потряс, так что овсяные зёрна мягко отозвались изнутри.

— Но не сегодня. Ваши крысы сегодня этого не получат. Где им ещё отведать этого? Нигде. Только там, где вы изучаете их. Крысы подозрительны. Чертовски подозрительны. Поэтому сегодня они получат немного чистого вкусного овса и абсолютно безвредного. Пусть откормятся! И это будет так вкусно, что крысы всего района соберутся здесь через пару дней.

— Здорово придумано.

— На такой работе станешь думать. И станешь умнее крысы, а это что-нибудь да значит.

— Вы сами уже почти как крыса, — сказал я. Фраза выскользнула машинально, я не успел ни остановить себя, ни поправить дело, потому что не отрываясь глядел на крысолова. Однако эффект от моих слов был неожиданным.

— Вот! — воскликнул он. — Вы поняли! Наконец-то вы что-то поняли! Хороший крысятник должен походить на крысу больше, чем кто-либо на целом свете. Быть умнее крысы. И это очень не легко, поверьте.

— Уверен, что так оно и есть.

— Ну и отлично. Приступим. Я не могу возиться весь день, вы же понимаете. Да и потом леди Леонора Бенсон настоятельно приглашала меня в Менор.

— У неё тоже крысы?

— Крысы у всех, — сказал крысолюб и направился иноходью через дорогу к стогу, а мы смотрели ему вслед. Удивительно, но он двигался как крыса — медленно, изящно, на полусогнутых пружинистых ногах, и совершенно бесшумно по гравию. Он проворно перемахнул через загородку прямо в поле, затем быстро обошёл вокруг стога, рассыпая по земле пригоршни овса.

На следующий день он повторил процедуру. И на другой день он пришёл опять и разложил отравленный овёс, но уже не разбрасывая, а осторожно размещая маленькими порциями на каждом углу стога.

— У вас есть собака? — спросил он на третий день, возвратившись после расклада.

— Есть.

— Если вы хотите, чтобы она сдохла в муках, почаще позволяйте ей забегать в поле.

— Будем осторожны, — сказал Клод. — Вы можете не беспокоиться об этом.

На следующий день он заявился для того, чтобы собрать трупы.

— У вас есть старый мешок? — спросил он. — Наверняка понадобится.

Крысятник был в этот момент важен и очень значителен; тёмные глазки сверкали гордо. Он готовился продемонстрировать публике поразительные результаты своего искусства.

Клод принёс мешок, и мы втроём перешли через дорогу, предводительствуемые крысоловом. Клод и я облокотились на изгородь, наблюдая. Крысятник рыскал вокруг стога, пригибаясь к земле, чтобы осмотреть кучки отравы.

— Что-то здесь не так, — пробормотал он с нежной злобой.

Он подскочил к очередной кучке и опустился на колени, внимательно исследуя её.

— Что-то, чёрт бы их побрал, здесь не так.

— Что случилось?

Он не ответил, но было ясно, что крысы не притронулись к его приманке.

— Здесь очень умные крысы, — сказал я.

— Именно это я и говорил ему, Гордон. Здесь вы имеете дело с необычными крысами.

Морильщик вышел из ворот. Он был крайне раздосадован; это читалось по его лицу, по складкам вокруг носа и по тому, как два его жёлтых резца впивались в нижнюю губу. «Только не нужно дерьмовых советов! — сказал он, глядя на меня. — Ничего особенного с крысами не случилось. Разве что их где-то прикормили. Где-то они нашли нечто более вкусное и побольше. Но в мире нет крыс, которые бы не вернулись к овсу, пусть хоть утроба лопнет».

— Они умны, — сказал Клод.

Крысолов развернулся, негодуя. Он снова опустился на колени и маленьким совком начал сгребать отравленные зёрна и ссыпать их обратно в банку. Когда он закончил, мы все трое побрели обратно.

Крысиный человек стоял у бензонасосов, весьма сокрушённый и робкий теперь крысолов, с тенью раздумья на лице. Он погрузился в себя и в тишине размышлял о неудаче; его глаза как бы закоптились, кончик языка ёрзал возле резцов, полизывая губы. Подняв глаза, он исподтишка взглянул на меня, потом на Клода. Кончик носа крысолова задёргался: он принюхивался к воздуху. Потом, несколько раз мягко качнувшись на носках, сказал голосом, исполненным тайн: «Хотите кое на что посмотреть?»

Очевидно, он пытался спасти свою репутацию.

— На что?

— Кое-что удивительное! — объявив это, он опустил правую руку в глубокий, как у браконьеров, карман жакета и вытащил большую живую крысу, крепко сжатую в пальцах.

— Боже правый!

— Вот она, пожалуйста!

Он слегка подался вперёд, вытянув шею, и уставился на нас, держа в руках огромную коричневую крысу. Чтобы она не вывернулась и не цапнула, он крепко сдавил ей шею большим и указательным пальцами.

— Вы всегда таскаете крыс в своих карманах?

— Со мной всегда одна или две. С этим он сунул свободную руку в другой карман и извлёк маленького белого хорька.

— Хорёк, — сказал он, приподнимая его за шею. Хорёк, казалось, знал хозяина и не пытался вырваться.

— Никто так быстро не убивает крысу, как хорёк. И никто так яростно не сражается.

Он приблизил руки одна к другой, так что нос хорька оказался в шести дюймах от крысиной морды. Розовые бусинки глаз хорька впились в крысу. Та задёргалась, пытаясь сбежать от убийцы.

— Ну, — сказал крысолов, — смотрите! Его рубашка цвета хаки была открыта у шеи, и он, подняв крысу, опустил её за пазуху. Как только рука освободилась, он расстегнул жакет, и стало видно, как под тканью выдаётся тело крысы. Ремень препятствовал её проникновению ниже пояса.