Артуро Каротти - Наследство капитана Немо Страница 2

— Я думал, что мы успеем подняться по лестнице до верхней галереи и по ней пробраться в соседнюю шахту. Теперь поздно! — сказал Мариц.

Мы не отвечали; оставалось одно — вернуться на прежнее место, забаррикадироваться и защищаться до последней капли крови.

Вдруг Котенок предложил:

— Спрячемся в заброшенной галерее! Они спустятся и побегут искать нас на прежнем месте, а мы прыгнем в бадью и подымемся до галереи, ведущей в ту, соседнюю шахту.

— Если они не оставят никого стеречь бадью, — сказал инженер. — Но все равно бежим туда, может быть, мы найдем выход из мертвой галереи; во всяком случае в ней мы сможем защищаться не хуже, чем в новой.

Мы бросились в заброшенный проход. В этой галерее не работали уже больше трех лет; управление копей все время собиралось — для безопасности — завалить вход в нее, но эта работа откладывалась со дня на день.

Поначалу идти по галерее было очень трудно: почва была неровная, заваленная обломками, полная провалов. Балки, поддерживавшие своды, были белы от плесени и мхов; местами, где подпорки завалились под тяжестью осевших пластов, нам приходилось пробираться вперед ползком.

— Что это? — вдруг воскликнул инженер. — Слышите шум? Сверху бежит вода! Когда мы шли, там было сухо!

— Неужели эти черти хотят утопить нас? — спросил Уберт.

— Это нужно узнать, — сказал Питер. — Пусть кто-нибудь пойдет назад; если они гонятся за нами, они не станут этого делать!

— Верно, — сказал Джиджетто, — я схожу.

Он исчез. Мы постояли минуту, молча глядя друг на друга. Джиджетто вернулся.

— Они идут за нами по пятам!

— Что же делать? — спросил я.

— Вперед! — скомандовал инженер.

— Погодите, — сказал я, — здесь удобное место для зашиты, нужно одному остаться здесь.

— Незачем, — ответил Котенок, — лучше завалим проход; они здесь провозятся целый час.

— Правильно! — сказал Мариц.

Марсель зацепил киркой одну из подпорок, рванул и отскочил назад. Громадная глыба земли рухнула с глухим шумом, и проход был закрыт.

— Вперед!

Гул текущей воды усиливался по мере того, как мы двигались вперед. Все чаще приходилось нам наталкиваться на обвалившиеся груды земли; когда можно было — мы их обходили, когда другого пути не было — мы пробивали себе дорогу кирками. Наконец мы дошли до крутого поворота.

— Здесь конец галереи, — сказал инженер.

— Сейчас узнаем, где шумит вода. Если вентиляционный канал свободен, может быть, нам удастся выбраться через него.

Двадцать шагов вперед.

Рокот воды стал заглушать наши голоса Мы дошли до канала. Широкая струя воды сбегала по нему из верхней галереи и каскадом падала вниз. Но наша галерея оставалась сухой. Вода куда-то уходила.

Мы подошли к водопаду. Он вырыл в черных блестящих камнях небольшой бассейн. Уберт привязал свой фонарь к рукоятке кирки и протянул его вперед. Позади водопада мы увидали в гранитной стене широкий темный провал.

— Где Джиджетто? — спросили мы вдруг в один голос. Его не было видно. — Куда он делся?

Как бы в ответ на повороте показался фонарь. Это бежал Джиджетто.

— Наше счастье! — воскликнул он, пыхтя и обливаясь потом. — Хорошо, что я вернулся назад. Я приложил ухо к обвалу; они здорово работают кирками с той стороны. Я завалил проход еще в двух местах.

— Молодец! — сказал Мариц. Между тем я засучил штаны выше колеи, взял фонарь и вошел в холодную, как лед, воду. Бассейн был неглубок, и выше колен вода мне не доходила. Отверстие в стене оказалось достаточно большим. Я протиснулся в него боком, и струя свежего воздуха ударила мне в лицо.

— Здесь сквозит! — крикнул я друзьям и двинулся вперед. Я прошел шагов двадцать. Почва была поката, и вода, журча, скользила у меня между ног. Я вернулся и рассказал товарищам, что видел. Само собой разумеется, они были очень удивлены; особенно странным нам казался ток свежего воздуха в расселине. По догадке инженера расселина должна была вести либо в широкий грот, либо на поверхность земли.

Что нам было делать? Оставаться в галерее или пытать счастья? Вентиляционный канал был для нас закрыт водою; англичане были недалеко.

— Я иду вперед! Я самый тонкий! — сказал Котенок.

— Погоди, — остановил его Питер Вандоэль. — Бог знает, что нас ждет; фонари нам могут пригодиться. Оставим зажженным один. Бери, Котенок, и ступай вперед.

Товарищи засучили штаны, погасили фонари и вошли в воду, а потом — в расселину, — впереди Джиджетто, за ним инженер, потом я, потом Питер и Марсель.

Котенок, гибкий и тонкий, живо подвигался вперед; мы все шли гораздо медленней.

— Вот в чем дело! — воскликнул вдруг инженер и коснулся моих губ пальцем.

Я почувствовал во рту солоноватый вкус.

— Здесь когда-то пролегал пласт хлористого натрия. Потому-то вода и нашла себе дорогу! — сказал Мариц.

Мы продолжали спускаться. В одном месте я думал, что не смогу протиснуться вперед, — так узка была расселина. У нас сердце замирало от страха, а чертенок Джиджетто заливался смехом:

— У, толстопузый, у-у!

Наконец, сделав решительное усилие, я прошел вперед. Тут проход стал шире, и можно было идти по-человечески.

II. Во мраке

Проход все расширился. Вола, журча, бежала вниз. Мы шли уже посуху, вдоль ручья, за Джиджетто, который ни на минуту не переставал болтать и потешать нас своими шутками. С каждым шагом перед нами вставала новая стена мрака, и завеса густой темноты опускалась позади нас.

Вдруг Джиджетто остановился как вкопанный и крикнул:

— Стой!

Инженер наткнулся на него, я на инженера, — так неожиданна была остановка.

— Что такое? — спросили все в один голос.

— Что такое? — сказал Джиджетто, — если бы я не остановился вовремя, стал бы Котенок рыбой. Глядите!

У его ног земля обрывалась, и пламя фонаря отражалось в черной воде колодца. Вода была вровень с землей. Колодец имел метров шесть в ширину, и стены его подымались совершенно отвесно. Джиджетто протянул руку с фонарем. Стены уходили вверх и терялись во мраке. Мариц взял камень и бросил в воду. Раздался всплеск, круги побежали от середины колодца к краям, качнули белые пряди мха, вернулись к середине и исчезли. Как камень ударился о дно, мы не услышали — очевидно, колодец был очень глубок. Я оторвал взгляд от воды и взглянул на Марица. Марсель воскликнул:

— Он доходит до центра земли!

— Что нам делать? — спросил Питер.

— Я голоден, — сказал Джиджетто, ставя фонарь наземь и усаживаясь на блестящую глыбу гранита.