Роберт Уилсон - Мистериум Страница 2

— Я не участвую в секретных проектах, — ответил Стерн. — Если это нельзя опубликовать, это не наука. В любом случае, военные исследования — это тупик. Холодная война закончилась, или эта новость ещё не дошла до Комитета по ассигнованиям?

Молодой человек демонстрировал безграничное терпение.

— Это, строго говоря, не военный проект.

И он объяснил.

— Бог ты мой, — тихо сказал Стерн, когда молодой человек закончил. — Как это может быть правдой?

В тот вечер Стерн сидел в аудитории, где Лукасовский профессор математики читал свою работу в защиту антропного принципа на языке теории множеств. Лекция была скучна, и Стерн, всё ещё возбуждённый тем, что сказал ему молодой человек, вытащил из кармана блокнот и раскрыл его на колене.

«Бог — это корень Всего, — написал он, — Невыразимый, живущий в Монаде.

Живущий в одиночестве и молчании.»

Лаборатория физических исследований Ту-Риверс была построена за шесть месяцев на необитаемом участке земли в северном Мичигане, выкупленном правительством у обнищавшего оджибвейского племени.

Близлежащий город Ту-Риверс принял новое учреждение без жалоб. Ту-Риверс возник как городок мельников, потом выживал, будучи городком охотников и рыбаков, и, наконец, стал альтернативой пригородов для тех белых воротничков, что работали посредством модема и факса. Главную улицу оформили имитацией кирпичной кладки и газовых фонарей, а рядом с «Баскин-Роббинс» открылась модная кофейня. В последнее время жаловались на любителей водных лыж, распугивающих уток на озере Мерсед. Рыболовы-спортсмены жаловались и нанимали самолёты, которые уносили их подальше от цивилизации, но город благоденствовал впервые за последние тридцать лет.

Строительство исследовательского центра не вызвало у городского совета никаких нареканий. Строительный персонал и техника прибывали по шоссе и въезжали на стройплощадку с запада по оставшейся от лесозаготовителей бревенчатой дороге, часто ночью. Поначалу надеялись, что строительство создаст рабочие места для горожан, но вскоре эта надежда зачадила и угасла. Персонал завозили так же тихо, как бетонные конструкции и шлакоблок; единственная работа для местных оказалась сугубо временной и состояла в прокладке мощных линий водо- и электроснабжения. Даже когда строительство завершилось и лаборатория заработала — в чём бы ни заключалась её работа — её сотрудники в городе не появлялись. Они жили в стоящих на федеральной земле казармах, а закупались в армейском магазине. Иногда они приезжали в город, чтобы заказать поездку на рыбалку, да пара незнакомцев могла забрести в бар или посмотреть кино в «Синеплексе» в придорожном гипермаркете, но в целом контакты были сведены к минимуму.

Одним из немногих горожан, выражавших любопытство по отношению к новому учреждению, был Декстер Грэм, учитель истории в школе имени Джона Кеннеди. Грэм говорил своей невесте, Эвелин Вудвард, что не видит в нём смысла.

— Огромные расходы на оборону остались в прошлом. Газеты пишут, что все исследовательские бюджеты урезаются. И вот тебе здрасьте — наш собственный маленький Манхэттенский проект.

Эвелин держала приозёрный пансион. Вид, по крайней мере, из выходящих на озеро окон верхнего этажа, был как на открытке. Декс сбежал с пятничного собрания преподавателей ради того, что Эвелин называла «дневными удовольствиями», и теперь они наслаждались их результатом — прохладные простыни, шоры колышутся под долгими вздохами насыщенного запахом сосен воздуха. Разговор о Лаборатории физических исследований завела Эвелин. У неё появился новый постоялец, который работал там, молодой человек по имени Говард Пул.

— Удивительно, — сказал Декс, лениво переворачивая своё долговязое тело под хлопковой простынёй. — Разве у них там нет служебного жилья? Никогда не слышал, чтобы тамошний народ селился в городе.

— Не будь циником, — осадила его Эвелин. — Говард говорит, что у них там проблемы с жильём — слишком много сотрудников, на всех не хватает. Свистнули, все расселись, ему стула не хватило. Он здесь лишь на неделю. Он говорит, что так и так хотел посмотреть город.

— Достойная восхищения любознательность.

Эвелин, немного раздосадованная, села в кровати и потянулась за одеждой. Декс обладал глубоко укоренившимся, непроизвольным цинизмом, который она уже начинала находить отталкивающим. Ему было сорок, но иногда он сильно напоминал беззубого уборщика из их школы, постоянно ворчащего что-то про «правительство».

Только бы Декс не сцепился с Говардом Пулом за ужином.

Эвелин надеялась, что до этого не дойдёт. Ей Говард нравился. Он был молод, застенчив и выглядел очень ранимым в своих очках. Его акцент её очаровывал. Бронкс, наверное, или Квинс — места, о которых Эвелин лишь читала. Она никогда не бывала восточнее Детройта.

Она оделась и, оставив Декса в постели, спустилась на кухню и принялась готовить петуха в вине и салат для себя, Декса и двоих постояльцев, Говарда и женщины по имени Фридель из Калифорнии. За работой она напевала себе под нос какую-то песенку без мелодии, которая будто родилась из того, чем они с Дексом занимались в спальне. Пятна солнечного света ползли по покрытому линолеумом полу и деревянной разделочной доске.

Ужин прошёл лучше, чем она надеялась. Говорила в основном миссис Фридель, вдова — рассказывала о своей поездке через всю страну и о том, как бы это понравилось её мужу. Петух в вине настроил всех на миролюбивый лад. Или, может быть, то была заслуга погоды — прекрасный весенний вечер, первый тёплый вечер в этом году. Говард Пул часто улыбался, но редко говорил. Он сидел напротив Эвелин. Он ел умеренно, но отдавал еде должное. Яркое закатное солнце светило в окно столовой и отражалось в его овальных очках, скрывая глаза.

За десертом — пирожными с корицей — Декс коснулся запретной темы.

— Я так понимаю, Говард, вы работаете на военном заводе?

Эвелин напряглась. Но Говард не спасовал. Он пожал своими костлявыми плечами и ответил:

— Если это можно так назвать — военный завод. Мне никогда такое сравнение не приходило в голову.

— Правительственное учреждение — так его называют в газетах.

— Да.

— А что конкретно вы там делаете?

— Я сам только что приехал, мистер Грэм. Не могу ответить на этот вопрос.

— Потому что это государственная тайна?

— Потому что я и сам этого пока не знаю.

Эвелин пнула Декса под столом и предложила радостным тоном: