Пол Андерсон - Ночное лицо Страница 2

— Обычные меры предосторожности, — ответил Ворон.

— Но ведь первую экспедицию сюда встречали как… как… Наш собственный авангард, пилот, ведь его чествовали так, что он едва добрался назад!

Ворон пожал плечами, чем вызвал негодующий взгляд Зио.

— У них был почти целый стандартный год, чтобы обдумать то, что им сообщила первая экспедиция. Мы проделали долгий путь от дома, времени же прошло еще больше. С тех пор, как после распада Содружества они оказались в изоляции, прошло тысяча двести лет. Возникла и рухнула целая Империя, пока они находились в одиночестве на этой одной планете. Генетическая и культурная эволюция делали страшные дела и за более короткий периоды.

Толтека затянулся сигаретой и резко бросил:

— Судя по полученным сообщениям, эти люди думают скорее как намериканцы, чем как вы.

— В самом деле?

— У них нет вооруженных сил. Даже полиции нет — в обычном смысле, мониторы общественной службы — вот наилучший перевод их слова. Нет — ну, единственное, что нам предстоит разузнать, это степень развития их правительственных структур. У первой экспедиции и без того было много дел. Но несомненно, что она невысока.

— Это хорошо?

— По моим меркам — да. Прочтите нашу Конституцию.

— Читал уже. Для вашей планеты благородный документ. — Ворон хмуро помолчал. — Если бы этот Гвидион хотя бы отдаленно напоминал любую затерянную колонию, о которой я когда-либо слышал, тогда нечего было бы так беспокоиться. Было бы достаточно одного лишь здравого смысла, понимания того, что существует сокрушительная сила, которая отомстит за любое коварство, чтобы остановить их. Но разве не понятно — когда нет признаков междоусобных раздоров, даже преступлений — и все же они, очевидно, не просто дети природы — я не могу понять, что у них за здравый смысл.

— А я могу, — оборвал Толтека, — и если ваши молодцы выступят по трапу первыми, взяв на прицел людей с цветами в руках, то я знаю, что подумает о нас этот здравый смысл.

Рот Ворона тронула удивительно очаровательная улыбка.

— Не отказывайте мне в такте. Мы сделаем из этого церемонию.

— В лучшем случае это будет выглядеть смешно — на Гвидионе ведь не носят форму — а в худшем — совершенно очевидно — они же не дураки. Ваше предложение отклоняется.

— Но я заверяю вас…

— Нет, я говорю. Ваши люди сойдут по-одному и невооруженными.

Ворон вздохнул.

— Раз уж мы обмениваемся материалами для чтения, господин Инженер, то разрешите рекомендовать вам устав экспедиции?

— На что это вы намекаете?

— «Кетцаль», — терпеливо произнес Ворон, — должен провести на Гвидионе исследования определенных возможностей и, если они окажутся обнадеживающими, открыть переговоры с населением. По общему согласию, ответственны за это вы. Однако по очевидным причинам безопасности решающее слово, пока мы находимся в космосе, остается за капитаном Утелем. И вы, очевидно, забыли, что, как только мы совершим посадку, эти полномочия переходят ко мне.

— О-о! Если вы думаете, что можете саботировать…

— Совсем нет. Как и капитан Утель, я должен буду отвечать за свои действия дома, если вы будете жаловаться. Однако, ни один офицер Лохланна не взял бы на себя такой ответственности, если бы ему не дали соответствующей власти.

Толтека кивнул, почувствовав тошноту. Теперь он вспомнил. До этого момента это казалось неважным. В операциях Компании люди и дорогостоящие корабли отправлялись вглубь этого галактического сектора, в места, где люди редко, а то и вовсе не достигали высоты империи. Подстерегавшие их опасности были непредсказуемы, и вооруженная охрана на каждом транспорте сама по себе была разумной идеей. Но затем несколько старух в кюлотах, из комиссии по политике, решили, что простые намериканцы были недостаточно хороши. Охранники должны быть из настоящих, прирожденных солдат. В те дни распространения мира все больше и больше лохланнских соединений оказывались без дела и нанимались к иностранцам. Держались они очень отчужденно — и на корабле, и в лагере — и до сих пор все было не так уж плохо. Но «Кетцаль»…

— Не говоря уже о чем-то другом, — закончил Ворон, — я должен думать о своих людях и об их семьях дома.

— Но не о будущем межзвездных отношений?

— Если они настолько подвержены риску, то, похоже, о них и не стоит беспокоиться. Мои приказы остаются. Проинструктируйте, пожалуйста, своих людей соответствующим образом.

Ворон поклонился. Зио скользнул со своего места и, вцепившись когтями за куртку, вспрыгнул ему на плечо. Толтека мог поклясться, что кот презрительно усмехнулся. Дверь за ними закрылась.

Некоторое время Толтека стоял без движения. Музыка достигла crescendo, напоминая ему, что он хотел насладиться прибытием. Он оглянулся на экран. Кривая корабля вывела солнце Айнис на линию обзора. Его сияние было приглушено трансформаторной цепью, оно расстилало огромные крылья перламутрового цвета, озаряющего звезды. Протуберанцы тоже должны были быть зрелищными, потому что это была F8 с массой равной массе примерно двух солнц, и яркостью, соответственно, почти в четыре раза больше яркости Солнца. Однако на этом расстоянии, 3,7 астрономических единиц, можно было видеть лишь диск стратосферы, покрывающий десять минут дуги. В целом звезда самого обыкновенного главного ряда. Толтека покрутил диск, пока снова не нашел Гвидион.

Планета уже приобрела видимые размеры, хотя она все еще казалась ему чуть больше обломанной бирюсовой монетки. Скоро уже станут видны пояс облаков и заря. Несмотря на то, что первая экспедиция обнаружила, что Гвидион до поразительных деталей принадлежал к террестоидам, он был примерно на 10 процентов меньше и плотнее чем Земля-старушка — и чем полагается такому более молодому миру, образованному в то время, когда во вселенной было больше тяжелых атомов — и обладал меньшей площадью суши. То, что здесь имелось, было разделено на острова и архипелаги. Широкие мелкие океаны делали климат мягким от полюса до полюса. Вот, подрагивая из-за диска, словно крошечный торопливый светлячок, появилась и его луна, 1600 километров в диаметре, с радиусом орбиты 96300 километров.

Толтека разглядывал изображение звезд — было жутковато. В такой близи громадное облако Туманности — облако пыли и газа — показалось всего лишь районом, где звезд было меньше и они были бледнее, чем где-либо. Даже лежащий поблизости Ро Офьюги казался неясным, расплывшимся пятном. Сол, разумеется, был скрыт от телескопов, как и от глаз — какой-то незначительный желтый карлик в двухстах парсеках позади этого занавеса, сквозь который никогда не пробьется его свет. «Интересно, что там происходит, — подумал Толтека. — Давно уже не было сообщений со старушки Земли». Он вспомнил о приказе Ворона и выругался.