Василий Головачев - Мир приключений (Сборник) Страница 2

– Чему там гореть? – пробормотал пилот, глядя на тучу из-под козырька ладони. – Ведь пески одни… и куда-то подевался этот чертов Драконий Клык…

Березин постоял рядом, напрягая зрение, потом вспомнил о бинокле, кинулся было в кабину и неожиданно заметил невысоко над песком летящее по воздуху черное пятно. Оно медленно, плавно плыло сквозь марево, заметно снижаясь на ходу, и было в его очертаниях что-то необычное, притягивающее взор.

Не сговариваясь, они бросились к тому месту, где должно было приземлиться пятно, и, еще не добежав, Березин решил, что это… человек, одетый в черный комбинезон.

Плыл он в очень неестественной позе метрах в трех от земли, словно ничего не весил, и пролетел бы мимо, если бы пилот, отломивший на бегу длинный сук, не остановил неуклонное скольжение незнакомца. Тело человека медленно обернулось вокруг конца ветки и вдруг тяжело рухнуло на землю, будто оборвав те невидимые нити, которые поддерживали его в воздухе.

Березин осторожно обошел тело, нагнулся, всматриваясь в лицо незнакомца, и едва не отшатнулся. Лицо упавшего, несомненно, принадлежало не человеку. Наметанный глаз эксперта отметил и безупречные овалы глаз, открытых, но темных, без зрачков и проблеска мысли, и прямой, едва выступавший нос, и слишком маленький рот, и чрезвычайно густые брови… Похож на человека, но не больше, чем кукла или робот. Впрочем, откуда здесь, в районе Салаира, роботы?

– Чудной какой-то, – буркнул пилот, встречая взгляд Березина. – Кукла, что ли?

И тут с глаз незнакомца исчезла темная пелена. Они стали прозрачными, наполнились желтым «электрическим» сиянием. Незнакомец неуловимо быстро изменил позу, точно перелился из положения «сидя» в положение «лежа», некоторое время не сводил своих чудных глаз с облака пыли и дыма на горизонте, потом непонятная гримаса исказила его правильное лицо, и низкий, чуть ли не уходящий в инфразвук, голос медленно произнес:

– Кажется, это была последняя ошибка…

В этом голосе было столько вполне человеческой горечи, что Березин проглотил вертевшиеся на языке вопросы и молча стоял рядом, мучаясь от сознания своей беспомощности и непонимания ситуации. Выручил пилот.

– Кто вы? – спросил он хрипло.

Незнакомец повернул голову, оглядел обоих равнодушно, но голос снова выдал его душевные муки, потому что в нем звучала непередаваемая тоска и боль:

– Можете называть меня Последним. Я землянин, но предыдущий. Веселенькая ситуация, не правда ли?

– Ситуация, конечно, ого… – обрел дар речи Березин. – Но на человека вы… как бы это сказать… не очень-то…

Незнакомец с проблеском интереса оглядел Березина, пилота и внезапно улыбнулся. Во всяком случае, гримасу его можно было оценить как улыбку.

– Представляю, как я выгляжу. Я же сказал, что я – человек, землянин – и только. И я действительно Последний…

Прилетевший из пустыни словно погас, неожиданно лег, вернее, перетек в лежачее положение и продолжал уже лежа, значительно тише:

– Кроме того, я беглец.

Березин посмотрел на растерявшегося пилота, лихорадочно соображая, что делать дальше. Обстановка складывалась неординарная, даже исключительная, и хотя он и был подготовлен к неожиданностям – год работы экспертом в Центре приучил его ко всему, – такого поворота событий не ожидал.

– Что предлагаешь делать? – быстро спросил он, отводя пилота в сторону и понижая голос.

– Его бы надо в столицу, – робко предложил пилот. – Может, успеем спасти…

– Не успеете, – сказал сзади Последний, обладавший отменным слухом. – Время моей жизни истекает, я успею лишь ответить на ваши вопросы и объяснить, кто я такой. Если вы этого хотите. Остальное уже не имеет значения.

Березин слушал Последнего с неопределенным чувством – нечто среднее между иронией, изумлением и скепсисом. Поверить до конца в происходящее он не мог, не мог и решить, как относиться к пришельцу. Хотя пришельцем Последний не был.

По словам его, двести миллионов лет назад на Земле существовала цивилизация, по какой-то причине (по какой – Последний уточнить не захотел) исчезнувшая в веках. Лишь немногие, в том числе и он сам, успели бежать в будущее от неизвестного катаклизма, найдя миллионы лет спустя новую цивилизацию, современную, молодую, горячую и… небезопасную.

– Да, небезопасную, – повторил Последний. – К сожалению, у нас не было выбора. Вы, люди, – диэнерги! Вы излучаете сразу два вида энергий: разрушения и созидания! Вам неведомо, что источниками энергии являются ваши эмоции: энергии разрушения – зло и ненависть, созидания – доброта и гуманизм. Источник один – эмоции, но виды излучений разнятся так же, как ваши машины для разрушения отличаются от машин для созидания, строительства. Вы даже не подозреваете, что обладаете исполинской силой, способной творить вселенные! И тратите эту силу поистине с безумной щедростью, но главное – абсолютно бесполезно, даже не замечая ее существования. Кроме редких случайных проявлений – телепатии, например, ясновидения, телекинеза… Взамен над чувствами начинает преобладать трезвый расчет, и появляются на свет атомные бомбы, напалм и генераторы смерти…

Беглец из прошлого замолчал.

– Почему же наша цивилизация такая плохая? – спросил задетый Березин, когда молчание затянулось. – Только из-за совершенствования орудий истребления?

– В последнее время наши… назовем их приборами… стали фиксировать нарастающую волну бессмысленных трат энергий разрушения, а мы достаточно опытны, чтобы понимать, к чему это может привести.

– К чему же?

– Вы становитесь равнодушными… к природе, к себе… к разуму вообще. Равнодушие – худшая из бед! Природа не терпит пустоты, и, не встречая сопротивления, гипертрофически растет безликая энергия равнодушия, которую слишком просто обратить в энергию разрушения… к чему пришли и мы за двести миллионов лет до вашего рождения. Моим коллегам-беглецам повезло больше, многие из них прошли инверсию времени благополучно, выбрав другие отрезки вашей истории. Я же ошибся, ошибся дважды… – Голос Последнего понизился до шепота. – Уже само бегство было ошибкой, трагической ошибкой, исправить которую я уже не могу.

– А взрыв? – не удержался пилот, не в пример Березину слушавший с жадным интересом и поверивший пришельцу сразу и безоговорочно.

– Инерция была слишком велика, когда я захотел остановиться, – прошептал едва слышно Последний, – и инвертор времени захлебнулся.

Через четверть часа им удалось поставить вертолет на полозья, и пилот снял переборку за сиденьями, куда они с превеликим трудом поместили Последнего: тело нежданного беглеца из прошлого оказалось необычно тяжелым. Он не сопротивлялся, только сказал: