Уильям Тенн - Поколение Ноя Страница 2

Позднее, еле волоча от усталости ноги, обутые в громоздкие фермерские ботинки, Планкет зашел на кухню, где Анна кормила Дину.

— Он сегодня без ужина? — спросила она, не прекращая своего занятия.

— Без ужина. — Элиот вздохнул. — Мужику ужинать не обязательно.

— Ну-ну, особенно такому, как ты. Не многие мужчины становятся фермерами в тридцать пять. Не каждый станет тратить все до последнего пенни на строительство подземного бомбоубежища, да еще и с автономной электростанцией впридачу. И все только ради безопасности... Впрочем, ты прав.

— Я только хочу придумать, — разгорячился Элиот, — как бы так расширить погреб, чтобы там поместилась телка Нэнси. И если высокая цена на яйца продержится еще хотя бы с месяц, то лично я бы прорыл туннель к инкубатору. Затем колодец... Хоть он и закрытый...

— А помнишь, семь лет назад, когда мы только появились здесь, — Анна наконец поднялась и, подойдя к мужу, нежно потерлась щекой о его обтянутую плотной рубахой грудь, — на этом месте было пусто и голо. А теперь у нас три курятника, тысяча бройлерных кур, а сколько несушек и петухов — даже и не знаю.

Планкет обнял за плечи тесно прижавшуюся к нему жену.

— Анна, Анна! Если ты думаешь так же, как я, то так же надо и действовать! От детей пока толку немного, а одному мне трудно. Ты же знаешь, какое у нас хозяйство: бетонированный погреб из пяти комнат, который можно замуровать в пять секунд; крытый колодец, наполняемый из глубокого артезианского источника; ветряная мельница, дающая ток; топливный генератор — для экстренных случаев. Запасов продовольствия у нас достаточно, есть счетчики Гейгера для определения радиации, костюмы химзащиты. Я тебе уже много раз говорил и готов повторять еще и еще, что все это — наш спасательный плот...

— Конечно, дорогой, — отстраняясь от мужа, промолвила Анна и возвратилась к ребенку. Планкет, собиравшийся было что-то добавить, умолк.

— Ты абсолютно прав. Кушай, кушай, Дина. Я думаю, последнее сообщение из Клуба Уцелевших каждого заставит задуматься.

Планкет как-то прочел ей пару цитат из октябрьского номера журнала «Уцелевший», и она запомнила. Что ж. По крайней мере, они что-то делали: выискивали укромные защищенные места, спешно копали траншеи и ходы, стремясь создать единую разветвленную сеть, — короче, пытались как-то пронести себя и свой семейный корабль сквозь тревожные военные годы Атомного века.

Взгляд Планкета упал на зеленую обложку мимеографического журнала, лежавшего на кухонном столе. Найдя в который уже раз захватанную пальцами страницу под номером пять и еще раз пробежав глазами знакомую статью, он покачал головой.

— Нет, ты представляешь?! Эти идиоты согласны с правительством в вопросе коэффициента безопасности. Шесть минут! Да какое они имеют право — тем более такая организация, как Клуб Уцелевших, — преподносить это в качестве официального мнения?! С какой стати?

— Они просто смешны, — проворчала Анна, отмывая тарелку.

— Да, у нас есть автоматические детекторы. Но надо же понимать, что возможности радаров не безграничны. Они что, думают, мы будем нырять под землю всякий раз, когда случится метеоритный дождь?

Он стал прохаживаться вдоль длинного стола, ритмично постукивая кулаком о ладонь.

— Для начала, они в первый момент не будут уверены. Кто захочет взять на себя риск подать общенациональный сигнал бедствия, который ввергнет всех в панику? А наши полигоны — да там такое начнется! А когда наконец они обретут уверенность, то все равно действовать начнут не сразу. А тем временем ракеты уже будут в полете. Как быстро, правда, никто не знает. Люди в ужасе бросятся куда-то бежать, отчаянно пытаясь найти хоть какое-нибудь укрытие. Потом они таки нажмут на кнопку, и лишь тогда прозвучит всеобщий сигнал об опасности.

Планкет обернулся к жене, вытянув натруженные, подрагивающие руки.

— И лишь затем, Анна, только после того, как мы услышим этот сигнал, наступает наш черед действовать, то есть прятаться в погреб. Но кто знает, кто осмелится твердо сказать, каким в этом случае будет реальный запас времени? В общем, раз они установили шестиминутную готовность, то, с учетом задержки на оповещение, для нас остается не более трех минут.

— Ну давай еще ложечку, Дина, — настаивала Анна. — Всего одну! Вот умница.

В сарае у ближайшего курятника Херби с Жозефиной чистили фуражную тележку.

— Все готово, пап, — улыбнулся мальчик отцу. — Яйца тоже собрали. Когда мистер Уайтинг придет за ними?

— В девять часов. Вы накормили кур в последнем курятнике?

— Я же сказал, что все сделано, — с нетерпением в голосе произнес Херби. — Если я говорю, значит, так и есть.

— Ладно. Садитесь немедленно за книжки. Эй, стойте! Образование крайне важная вещь, без него никуда. Правда, никто не знает, что потребуется завтра. Может так выйти, что только мы с матерью и будем вас учить.

— Вот так, слышала? — Херби многозначительно подмигнул Жозефине. — Подумай об этом...

Девочка теребила косичку белокурых волос.

— Мистер Планкет, — учтиво спросила она, — а как насчет моих мамы и папы? Они больше не... не...

— Ты их никогда больше не увидишь! — злорадно выпалил Херби и громко, вызывающе захохотал — грубо и совсем не по-детски. Этот присущий деревенским жителям смех появился у него совсем недавно. — Им не спастись. Они ведь живут в городе, не так ли? От них останутся...

— Херби!

— ...Лишь пузырьки на грибовидном облаке, — закончил мальчик, придя в восторг от собственной метафоры, — Ой, прошу прощения, — вдруг залепетал он, переведя взгляд с задрожавшего личика Жозефины на разгневанного отца. — Но ведь это все равно правда, — продолжал он уже мягче, стараясь подбирать слова. — Потому они и прислали тебя с Лестер сюда. А когда-нибудь я наверняка на тебе женюсь. Так что привыкай называть папой его, у тебя ведь все равно выбора нет.

Жозефина крепко зажмурила глаза, толкнула дверь сарая и выбежала.

— Гадина ты, Херби Планкет, — сквозь рыдания прокричала она. — Ненавижу!

Скривившись, Херби взглянул на отца: женщина — что с нее возьмешь? Ох уж эти женщины! И побежал за девочкой.

— Эй, Жо! Послушай!

Проблема в том, беспокойно размышлял Планкет, относя в погреб запасные лампочки для аварийного освещения гидропонического парника, что из-за постоянных внушений Херби железно усвоил одно: самое главное — выжить, а всякие там удовольствия — это просто удовольствия, и не более того.

Уравновешенность и самодостаточность — вот те добродетели, которые Планкет считал непреложными еще со времени жизни в городе, где он служил бухгалтером в одной из контор. Именно такие качества прививал он и своим детям. Тем не менее Херби не следовало так говорить. Элиот покачал головой.