Михаил Тырин - Отпусти зверя Страница 2

Колян впервые посмотрел на попутчиков как бы с опаской:

– Вы чего, мужики, шутите?

– Я ж тебе все говорил, – робко пролепетал Гоша.

– М-да... Что-то говорил такое, но я ж не подумал, что всерьез.

Возникла долгая пауза.

– Ну ладно, – мрачно изрек Колян. – Мне – что. Мне только по приколу.

– А главное – строгая дисциплина, – продолжал Крафт. – Вождю племени нужно подчиняться беспрекословно. Покидать стоянку без его ведома запрещено.

– Как запрещено?! – опешил Колян. – И что же, думаете, я так и проторчу все время на вонючей стоянке, пока народ отдыхает? А на танцы сходить?

– Это не та стоянка, что вы думаете, – снисходительно объяснил Крафт. – Не автомобильная.

– Колян, там свои танцы будут, – добавил Гоша.

– Вокруг костра, что ли?

– Да... всякие. Тебе понравится, Коля.

Колян помолчал еще с минуту, хмуро поджимая губы и не отрывая от дороги взгляда, утратившего всякую веселость.

– Ну, вы даете... Надо же, отдых себе придумали. Племя какое-то, вождь... Шкуры – в такую жару.

Еще некоторое время он помалкивал, но затем стал опять веселым и бесшабашным парнем. Колян умел везде, почти в любой ситуации чувствовать себя хорошо. Новизна предстоящего отдыха его даже заинтересовала.

К середине второго дня в разрывах между горами заблестело море. Дальше путь пролегал вдоль побережья – мимо огороженных пляжей, утопающих в зелени домов отдыха, кипарисов, толп курортников, бредущих по извилистым улицам приморских городков. Колян искоса поглядывал вокруг и силился понять – на что он променял все это?

Вскоре после заката дорога привела в небольшую уютную рощу недалеко от берега. Здесь уже стояло с десяток машин, дымили костры, в полутьме какие-то люди разбирали палатки. Все напоминало обычный туристический лагерь, и Колян немного успокоился.

К Гоше и Крафту сразу подскочили люди, засмеялись, загомонили, принялись жать руки и хлопать по плечам. Из обрывков разговора было ясно, что все очень рады очередной встрече и все готовятся к какому-то событию, намеченному на ночь.

Колян прошелся было по лагерю, но никто не обратил на него особого внимания, поэтому он, обиженный, залез в машину и почти сразу уснул. Сказались два дня за рулем.

В середине ночи Гоша вдруг начал дубасить в стекло.

– Вот ты где! А я ищу. Скорей собирайся, сейчас уже начнется. Переодевайся, все уже там...

Колян спросонья не соображал, чего от него хотят, но все же вышел из машины и начал послушно переодевать себя в какие-то тряпки, которые Гоша доставал из прицепа. В темноте он не мог разглядеть свою новую одежду, но на ощупь она показалась ему колючей и какой-то несгибаемой.

– Вот еще, держи, – произнес Гоша и сунул ему в руки тяжелую свежеоструганную палку.

– Куда мы? – спросил Колян.

– На стоянку. Все уже там, это ведь временный лагерь.

Колян наконец вспомнил, что стоянкой в школьных учебниках называли места обитания первобытных людей.

Потом они бежали среди деревьев. Колян едва успевал за Гошей и все время думал, как бы не свернуть себе шею в темноте. Неожиданно оба оказались на поляне перед огромным костром. Колян поморгал, привыкая к свету, и... остолбенел.

Он увидел племя. Не карикатурное дикое стадо, которое изображают в лагерях школьники, и не театрально-бутафорскую постановку, а самое настоящее племя – дикое, дремучее, злое.

Мужчины, женщины, дети – завернутые в невообразимые лохмотья, обросшие, нечесаные, размалеванные цветной глиной – бродили в свете костра, и даже в их походке сквозило нечто звериное. И тут Коляну пришло в голову осмотреть самого себя – он увидел, что сам такой же. Гоша дал ему дубину и шкуры – грубые шкуры со свалявшейся шерстью, от которой шел тонкий, но дрянной запашок.

– Ну, вы даете, мужики, – сокрушенно проговорил Колян, которому больше всего сейчас хотелось прыгнуть в джип и умчать куда подальше от этого маскарада сумасшедших.

– Сейчас начнется Приобщение – главный ритуал Праздника первого огня, – тихо сказал Гоша.

– Чего-чего?

– Тс-с...

Люди у костра начали расходиться широким кругом, и Гоша потащил Коляна к ним. Оба они заняли место среди прочих, и тут Колян заметил академика. Тот стоял внутри круга и был почти неузнаваем – Крафт обернул вокруг себя столько разных затейливых шкурок и тряпок, навешал столько амулетов, что совершенно преобразился. В руках он держал две веревки с нанизанными на них камнями.

– Эй, слышь? – Колян толкнул в бок Гошу. – А там остался кто-нибудь?

– Чего?

– Я спрашиваю, мою тачку не уведут, пока мы тут развлекаемся?

– Да нет. Не волнуйся, лагерь наши ребята стерегут.

И тут начало что-то происходить. Откуда-то взялся ритм – он родился словно бы из самого воздуха и сразу подчинил себе и людей, и пламя костра, и даже стоящие вокруг деревья. Кольцо людей начало медленно вращаться вокруг костра, и Колян волей-неволей пошел вместе со всеми.

Шаги становились все быстрей, переходя в скачку, академик семенил внутри круга и стучал камнями на веревках друг о друга. Дикари вдруг стали ритмично проговаривать какие-то незнакомые слова или просто звуки. Сразу забухали барабаны. Все шло по нарастающей – звуки, ритм, скорость... Кольцо дикарей вращалось вокруг костра, звуки странной песни разносились в темном пустом лесу и отчего-то вызывали мурашки на коже.

Некоторое время Колян сопротивлялся этому коллективному сумасшествию, хмурился, но потом понял, что больше не может. Пляска завораживала. Ноги сами подбрасывали тело, руки растопыривались, выделывая немыслимые движения. Через какое-то время Колян уже не хуже других скакал, размахивал дубиной и так же неистово выкрикивал звуки дикарской песни.

Самое странное, он понимал, что ему нравится это делать, что уже не нужно что-то другое. И еще – именно здесь, в племени, у ритуального костра ему так хорошо, как никогда не было.

К тому же справа от него прыгала и извивалась худенькая черноволосая девчонка лет двадцати. Она иногда бросала на него быстрые взгляды, и от этого в его груди пробегал волнующий холодок.

Все стало каким-то другим: и воздух с его запахами, и ветер, и небо. Краски природы и огня, очертания предметов смазались и поплыли, как при головокружении. Мир словно менялся.

Пляска продолжалась. Дикари скакали то в одну сторону, то в другую, меняли то ритм песни, то ее звуки, и это было здорово. Колян еще никогда – ни на какой оргии, ни на какой дискотеке – так классно не отрывался. На костре уже шипели огромные куски мяса, и хотя пахло от них похуже, чем, например, в ресторане, аппетит они возбуждали прямо-таки зверский.

Наконец все остановилось. Кольцо дикарей распалось, соплеменники переводили дыхание. Но меньше чем через минуту опять зашумели и бросились делить мясо. Колян бесцеремонно оттолкнул нескольких дикарей, ухватил хороший большой кусок и начал рвать его зубами, завалившись на прохладную траву под деревьями. Это было невиданное наслаждение. Ему даже не захотелось опрокинуть в себя пару стопок, как бывало на пикниках.