Джон Стиц - Салон "Забвение" Страница 2

Внезапно человек осознал, что не помнит даже собственного имени — как же он не догадался начать с этого раньше? Вновь нахлынула паника, и пока он отчаянно рылся в памяти в тщетной надежде установить свою личность, на Дедале начался рассвет. Высоко над головой сверкнул ослепительный солнечный зайчик, и сразу потеплело. Лучи коснулись верхушек сосен, пробежали по траве, обрушились на город у подножия холма — и вскоре весь Дедал оказался залит светом. Наступил новый день.

Человек надеялся, что приступа головокружения удастся избежать, но ошибся. Зажмурившись, он рухнул на землю, с наслаждением ощущая под руками надежную, крепкую почву. Не сразу он решился вновь приоткрыть глаза — но лишь затем, чтобы опять ощутить себя подвешенным вверх тормашками на высоте нескольких километров.

Наконец, ему удалось преодолеть издержки восприятия — не глядя на два других «материка», висящих над головой, это оказалось довольно просто — и произвести беглую рекогносцировку. «Солнце» стояло в зените; два другие окна были закрыты. Маленький голубоватый диск Земли скользнул за край окна и примерно через минуту вынырнул с противоположной стороны. Вслед за ним в поле зрения выплыл крошечный ярко освещенный цилиндр: по всей видимости, это был Икар — сельскохозяйственный и промышленный двойник Дедала.

По-прежнему стараясь не заглядывать в небеса, человек сел. Перед ним расстилался город — беспорядочное скопище коричневых и зеленоватых зданий, — но человек решил в первую очередь заняться собственной персоной.

Осмотрев левое колено, он убедился, что оно не повреждено. Темно-синие кроссовки и рыжеватые брюки были испачканы в земле. У пятен был странный красноватый оттенок. Поморщившись, человек потянулся закатать штанину, и в этот момент взгляд его упал на руки. К горлу вновь подкатила тошнота.

Кровь.

Почему-то ее не было только на ладонях — словно кто-то специально счистил ее оттуда. Кровь, безусловно, моя, подумал человек, но где же рана? Он закатал штанину, но ничего особенного не обнаружил; больше всего засохшей крови было на манжетах его светло-голубой рубахи с длинными рукавами. И вновь он почувствовал необходимость спешить — сам не зная почему.

Человек машинально ощупал карманы и обнаружил там три красноватые капсулы неизвестного назначения. Никаких опознавательных знаков на капсулах не было, поэтому открыть их он не решился. Помимо капсул в заднем кармане брюк оказался короткий металлический стержень с плоским концом. Этот предмет, как ни странно, был ему хорошо известен: персональный банковский ключ, утеря которого моментально сделала бы его владельца нищим. На плоской части ключа человек различил три буквы: СТД, и с удивлением воззрился на них. Что это — его инициалы? Вполне возможно, только какой от них теперь прок?

С ближайшей сосны пронзительно крикнула какая-то птица.

Человек снял наручный компьютер и поискал на обратной стороне имя владельца — то есть свое, — но, если не считать засохшей крови, литой корпус из золота и серебра был девственно чист. Опять неудача. Судя по внешнему виду, прибор был вполне исправен, и человек, снова надев компьютер на запястье, нажал кнопку «ON». Никакого эффекта.

Он с трудом поднялся на ноги. Пышные заросли плодовых деревьев, кустарника и травы сплошной полосой тянулись вплоть до противоположного конца Дедала — лишь кое-где среди зелени маячили крыши небольших деревушек и сверкала ровная поверхность двух больших озер.

— Как же меня угораздило сюда попасть? — задал он самому себе риторический вопрос.

— Да, неплохо было бы сойти на берег в другом месте, капитан.

Человек вздрогнул и быстро обернулся, но тут же сообразил, что голос исходит из компьютера у него на запястье.

— Кто ты? — машинально спросил человек.

— Винсент, — как ни в чем не бывало пояснил компьютер и озабоченно добавил: — Вы в порядке?

— Винсент, мой наручный компьютер? — потрясенно переспросил человек. Неужели эта штуковина умеет говорить?

— Вам лучше присесть. Судя по голосу, чувствуете вы себя неважно.

Но мысли человека уже вернулись к буквам СТД.

— Ты назвал меня «капитаном», — полувопросительно заметил он.

— Просто ради красного словца. Однако я вижу, сегодня у вас серьезные проблемы?

— И прежде всего — мое имя. Как меня зовут?

— Кэл Донли. — Ошарашенный компьютер не нашелся, что еще добавить.

Кэл. Не исключено, что когда-то его дразнили «Калькулятор». Человек знал, что обладает даром жонглировать цифрами. И, кажется, совсем недавно кто-то называл его «Колючим»… А может, наоборот? Обрывки воспоминаний всплывали и тонули, и расположить их хотя бы приблизительно в хронологической последовательности не представлялось возможным. Только сейчас человек осознал всю глубину потери, и от чувства безысходности у него подкосились ноги.

— Еще что-нибудь, босс? — голос у Винсента был, несомненно, мужской, но лишенный всяких возрастных особенностей.

— Пытаюсь сообразить, с чего начать. Это ведь Дедал, верно?

— Да. Но к чему все эти вопросы?

— Похоже, я потерял часть памяти.

— Всегда говорил, что память — это вторая жизнь. И сколько же именно?

— Не знаю точно, но лет десять—двенадцать — наверняка.

Неожиданно для человека, компьютер присвистнул — удивленно и протяжно.

— Я понимаю, — кивнул Кэл. — Трудно поверить.

— Так что, освежить ее слегка? Общий курс или какие-то специальные разделы?

— Самое основное. Об остальном я позабочусь позднее.

— О'кей, коллега. Начнем с меня или с Дедала?

— С тебя. Мне нужно за что-нибудь зацепиться.

— С меня. Отлично. Серия сорок два, Халетт. Отзываюсь на собственное имя «Винсент» или «Вин». Команда «Спокойной ночи, Вин», переводит меня в режим ожидания, фраза «Привет, Вин» — наоборот. Впрочем, можно воспользоваться и простым переключателем. Я имею доступ к базе данных вашего домашнего компьютера. Я — ваша мобильная линия связи, калькулятор, будильник и ежедневник, одним словом — электронный Пятница.

— А как насчет моих поступков? Ты их запоминаешь?

— Нет. Разумеется, если меня не предупредить заранее. Кроме того, при длительном отсутствии обращений я перехожу в пассивный режим. Конечно, моя оперативная память хранит последние события, но эта информация недолговечна и быстро сбрасывается, чтобы память могла быть использована снова. А когда я сплю, то прислушиваюсь к одной единственной фразе «Привет, Вин».

— Произнесенной только моим голосом?

— Совершенно верно, коллега. Вы включили меня еще несколько минут назад, но ничего не сказали, и я решил не высовываться.