Антон Краснов - Душеприказчик Страница 2

Но о золотой нити и о том, составной частью чего она является, — позже. Да и не об этом думал сьорд[2] Антонен Ы Лакхк. Гораздо больше занимало то, с какой целью его обеспокоил сам Генеральный Эмиссар ОАЗИСа, один из восемнадцати, полномочный представитель Метрополии на планете Зиймалль-ол-Дез, самому губернатору более известной как Земля. Обычно он видел Генерального два раза в год в конференц-зале Плывущего дворца, да и то с почтительного расстояния, дававшего некоторую иллюзию безопасности. Ведь помимо Антонена Ы Лакхка в громадном конференц-зале находилось еще триста человек, представителей всех тридцати трех округов ОАЗИСа №12. А тут он — практически один на один с Генеральным, и за спиной застыл заместитель, смиряющий в теле предательскую дрожь, и неизвестно, чем кончится эта аудиенция, из великой чести уже начинающая претворяться в пытку!..

Конечно, Генеральный Эмиссар заметил, как побледнело и вытянулось пухлое, заметно рыхловатое лицо губернатора. Наблюдательный и рассудительный, как все арранты, он однако же предпочел не добивать подчиненного, а перешел на более доверительную манеру общения.

— Bene[3], успокойся, Антон Иванович, — произнес он, называя губернатора Антонена Ы Лакхка не на аррантийский лад, как того требует формат официальных документов Метрополии, а именем, которое бедняга получил от родителей. — Ты присядь, успокойся. Что ты вытянулся? Лучше послушай, что я тебе скажу. Для чего я, собственно, перед тобой соблаговолил появиться. Ты вот как сам думаешь: за тобой ничего такого не числится, нет?

Антон Иванович старательно выпучил глаза. По всей видимости, это должно было означать напряжение всех умственных и моральных сил, а также памятных структур — дабы вспомнить, в чем же таком он мог провиниться перед своим непосредственным руководством?.. И перед всемогущей Метрополией в целом. Генеральный Эмиссар наблюдал за этими потугами, кажется, довольно снисходительно. Антон Иванович стал вздыхать и вытирать со лба обильно струившийся пот. Этого болезненно чистоплотный, как и все арранты, Генеральный Эмиссар терпеть не стал и заметил:

Так, довольно. Значит, ты у нас совершенно чист перед высшими инстанциями? Это может вызывать только уважение. Тогда за каким же, да простят меня все Предвечные, казусом сюда присылают представителя Высшего Надзора… гм… кажется, в переводе на ваши понятия — прокуратуры?

Прокуратуры… — пробормотал Антон Иванович, и его рыхлый подбородок нервно дернулся.

Генеральный Эмиссар некоторое время молчал, оценивая состояние собеседника, и наконец вымолвил, поджав тонкие губы:

— Значит, так. Вспоминай, чем это ты мог вызвать такое пристальное внимание Высшего Надзора Содружества Близнецов? Только не крути. Я тебя насквозь вижу и к тому же не хочу, чтобы с тобой что-нибудь нехорошее произошло. А шансы у тебя имеются: бретт-эмиссары Высшего Надзора не так часто направляются на территории Избавления.

Антон Иванович старательно наморщил лоб. Конечно, ему было что вспомнить и проанализировать, и более всего не давала покоя история с таинственной гибелью аррантского подданного, да не где-нибудь, а в непосредственной близости от главного города губернии, приданной Антонену Ы Лакхку…

Из-за него? Из-за этого арранта, знатока земной истории и любителя поучаствовать в археологических партиях?! Как его, бишь?.. Ну да — Ловилль! Имя скорее французское, чем инопланетное. Лекх Ловилль, ученый аррант, следы гибели которого было видно даже с вертолета…

Ретроспектива 1. Май 2005

Над зеленым морем волнующейся травы вздыбился крик. Орали так, как будто живой источник этого вопля только что получил под ребра добрую четверть метра оружейной стали:

Лёха! Лё-о-о-оха!!! Лё-кха!..

Да что ты так орешь? — отозвался тот, кого выкликали таким настойчивым манером. — Как будто я глухой, Слава.

Да, ты, конечно, не глухой, — словоохотливо пояснил Слава. — Но слышишь почему-то не то, что до тебя хотят донести. Странный у вас какой-то слуховой аппарат, наверно. Хотя вы же себе поставили акустические адаптеры, чтобы общаться с нами безо всяких проблем. Только вот, похоже, всех проблем общения эти хитромудрые машинки решить не могут. Хотя вы у нас уже полвека пасетесь, избавители вы наши.

Лекх Ловилль, именуемый на местный манер попросту Лёхой, поморщился, и его внушительные ушные раковины заметно зашевелились. Слава Нефедов, показавшийся из-за деревьев на лесной опушке, хитро ухмыльнулся. Способность ар-рантов шевелить ушами как слоны, а также до известной степени менять черты своего лица, всегда вызывала у него забавные ощущения. Нефедов закинул на плечо сумку, в которой что-то булькало и перекатывалось, и проговорил:

— Ну что, что?.. Хочешь сказать ответную гадость, да?

— Вот ты говоришь, — немедленно отозвался Лекх, — что мы с вами вместе около пятидесяти лет, но иногда до сих пор не можем найти с вами, коренными жителями, общего языка. Так? Да ничего удивительного тут и нет, все-таки мы очень разные.

— Мы разные?! — хмыкнул Нефедов. — А мне, напротив, казалось, что вы все удивительно на нас смахиваете?

— Мы — на вас?! — с ноткой высокомерия отозвался Ловилль, но тотчас же переменил тон: — То есть, конечно, определенное сходство есть. Даже очень значительное сходство…

— Да у вас куда больше сходства с нами, чем с разумными плазмоящерами, ну? С какой-то там наполовину газовой планеты, с нее недавно вычищал этих зверюшек ваш Звездный флот, — насмешливо отозвался Нефедов.

Арранты не выносят иронии, и Лекх Ловилль, при всей своей терпимости, вспылил:

— Нет, все-таки не понимаю я вас, местных!.. А чем вы лучше? Вы, люди, даже друг с другом договориться не можете, хотя одной крови и говорите изначально на одном языке! Не мне напоминать, что творилось у вас на планете, когда мы все-таки решили развернуть миссию Избавления!

Слава Нефедов поморщился:

— Ой, Лёша, вот только не надо меня лечить этими вашими постулатами об идеально сбалансированном существовании. Меня травили ими еще в пору обучения в нашем ОАЗИСе. Ужасное занудство! Хотя, конечно, в логике моим наставничкам отказать сложно. Мне еще Олег Павлович нудил…

— Какой Олег Павлович? — с живостью спросил Ловилль. — Не профессор ли Табачников-Лодынский?

— Он самый. Его, правда, уже с кафедры отправили. С тех пор как года четыре назад вернулся с Аррантидо, у него совсем крыша поехала… Старенький он стал, говорят, потихоньку в маразм скатывается.

— В какой еще маразм?! — возмутился Ловилль.

— Сенильный, — непередаваемым тоном ответил Нефедов и хитро ухмыльнулся: — Ну ладно, пора раскладываться и жарить шашлыки.