Ариадна Громова - Оень странный мир Страница 2

— Я, кажется, понял, в чем дело, — сказал Младший, приближаясь. — Идем, я кое-что покажу тебе. Посмотри хотя бы сюда.

Старший вгляделся и с отвращением отступил.

— Это низшие формы жизни, — сказал он, помолчав.

— Да. Но ведь они поедают друг друга. И посмотри — с какой жестокостью! Видишь — эти маленькие, черные все вместе набросились на большого, с крыльями. Он мертвый. А они его едят.

— Ну и что же? Если б это были разумные существа…

— А, может быть, они разумные? — возразил Младший. — Посмотри, они ведь действуют очень организованно. И — смотри! — у них жилище. Вон там, под большим кустом. Или, может быть, целый город.

— Ты фантазируешь. С такой формой тела — разумные существа? Это ведь вроде наших насекомых.

— А какими тебе казались жители Анкры? Вначале?

— За насекомых мы их не принимали, во всяком случае… Просто… ну, мы их нечетко видели… Это — совсем другое…

— Возможно, — проговорил Младший, следя за оживленно снующими черными телами. — Но это очень большие насекомые, очень большие…

— Тут ведь все очень большое. Это планета гигантов. Ее разумные обитатели наверняка окажутся вдвое-втрое больше нас. Посмотри на эту траву, на цветы. Все не по нашим меркам. И какая удивительная сила жизни! Видишь, корни этого растения разломили камень. Яркий свет, обилие тепла и влаги, повышенная радиация, немыслимая концентрация кислорода… да, тут жизнь должна развиваться гораздо ярче, сильнее, разнообразней, чем у нас. Поэтому она и кажется нам хищной, жестокой, агрессивной…

Трепеща ярко расцвеченными узорчатыми крыльями, пролетало над ними странное создание с узким пушистым тельцем. Его выпуклые глаза блестели, отражая щедрый свет, льющийся с неба. Старший засмотрелся на причудливый, порхающий полет этого невиданного существа… И вдруг сверху послышался стремительный шорох, глухой свист рассекаемого плотного воздуха. Большая темная тень скользнула над ними, распластав заостренные гладкие крылья: раскрылась треугольная пасть, усаженная острыми твердыми наростами, послышалось отвратительное хрустенье — и темная тень снова взмыла вверх, унося беспомощно бьющееся пестрокрылое создание.

— Да, жизнь тут действительно яркая! — иронически заметил Младший. — А теперь пойдем сюда, — он подвел Старшего к самому берегу озера. — Вот посмотри: здесь эта сила жизни еще заметней. Посмотри в воду, у самого берега — видишь?

Над сверкающей водой танцевали легкие мелкие насекомые. У берега было мелко, на дне росла густая трава. В подводных зарослях неподвижно сидело странное существо с гладкой лоснящейся кожей, плоскоголовое, широкоротое. Лоснящиеся бока его мерно вздувались и западали. По цвету оно было почти неотличимо от влаги и подводной травы. Голова его еле поднималась над водой, выпученные глаза казались неживыми. Но как только танцующие насекомые оказались поблизости, из широкого рта молниеносно вылетел узкий блестящий язычок, и неосторожные танцорки, прилипнув к нему, исчезли в разинутой пасти. Существо действовало, как хорошо отлаженный механизм.

— Ступень первая… допустим, первая!.. — сказал Младший. — Теперь посмотри на это чудище. Что за конструкция!

Дальше по берегу стеной стояли, далеко заходя в воду, высокие растения с гладкими трубкообразными стволами и длинными, шелковисто отсвечивающими листьями. Среди них нелепо торчал гигант, чудом удерживающийся на одной ноге, длинной и тонкой. Вытянутый до невероятия и заостренный нос его был нацелен на воду. Чудище вдруг быстро ударило носом в воду — и сейчас же вздернуло голову вверх. В сомкнутой пасти отчаянно билось и дергало длинными лапами такое же лоснящееся, существо, как то, что ловило насекомых у берега. Чудище запрокинуло голову и начало живьем заглатывать несчастную тварь. Старший отвернулся.

— Посмотри еще, — сказал Младший.

По воде плыли другие птицы — небольшие, изящные, с плоскими широкими носами.

— Вон, в стороне, мать с семейством — видишь? — Младший показал на птицу, вокруг которой плавали яркие пушистые птенцы. — Только что их было шестеро, осталось пять. Смотри на того, который плывет чуть позади.

Птенец слабо и жалобно вскрикнул и, вскинув короткие крылышки, внезапно ушел под воду. На поверхности заколыхалась мелкая светлая рябь, потом расплылось небольшое красное пятно.

— Что ты скажешь об этом? — спросил Младший.

— Что тебя удивляет? Это довольно часто встречается на низших ступенях развития. Ты ведь сам был на Митегре, видел.

— Митегра — совсем другое! — возразил Младший. — Там уничтожали выродков, тех, кто мешал нормальному симбиозу.

— Ну, в этом не всегда легко было разобраться. Жестокость Митегры поражала, там трудно было дышать.

— А тут? Где весь воздух пропитан убийством? Ведь тут убийство — закон жизни! Разве ты не видишь? Какая тут может быть цивилизация? Ведь даже на Митегре ее не было.

— А пайстры?

— Пайстры! Они почти не отличались от динки, — а ведь динки…

— Показатель динки был ниже единицы. Ты это знаешь. А пайстры перешагнули разделительный рубеж.

— Только лучшие из них! — возразил Младший. — Я сам проверил целое племя, оно жило у большой реки на западе. Показатель выше единицы был, примерно, у одного из двенадцати. Остальные стояли на уровне динки. Да и не в этом дело. Все равно на Митегре мы видели лишь первые шаги цивилизации, и боялись, что ее развитие пойдет по неверному пути… именно из-за этой их свирепости… И потом — откуда ты знаешь, что мы встретили здесь именно низшие формы жизни? Может быть, эти птицы… или эти черные насекомые, что живут большой колонией?

— Зачем птицам летательные аппараты? Что они — сами летать не могут?

— А зачем нам аппараты для передвижения по ровной поверхности? Мы и сами можем по ней передвигаться, — возразил Младший. — Впрочем, я не утверждаю, что птицы или насекомые и есть разумные обитатели этой планеты. Я хочу только заметить, что и такая возможность существует. И еще — что разумные обитатели, как бы они ни выглядели, наверняка включены в этот жестокий хищнический круговорот жизни. И сам подумай — как может выглядеть цивилизация на такой планете?

— Как угодно! — нетерпеливо ответил Старший. — Ты совершенно зря так прямо связываешь законы природы и законы развития общества. Они могли силой разума возвыситься над этим, разомкнуть этот круг жестокости и взаимоистребления.

Но, говоря так, он втайне опасался, что Младший прав. Это изобилие света, тепла и влаги, породившее такую буйную, непобедимую жизнь, возможно, и в самом деле толкало все живое к борьбе, к постоянному круговороту взаимоуничтожения — всюду, вплоть до самых высоких ступеней развития… Совсем не то, что на их родной планете, где все живое было связано неразрывной цепью химизма и могло существовать лишь при постоянном мирном симбиозе. Все — и животные, и птицы, и насекомые, и растения — зависели друг от друга, но эта зависимость основывалась на взаимообогащении, а не на уничтожении…