Филип Дик - Игроки с Титана (сборник) Страница 2

– Надолго вы к нам в Сан-Франциско? – поинтересовался он.

– Бессрочно, – сказал мужчина. – Пока мои услуги нужны Комитету планирования уровня жизни на пострадавших территориях.

Увидев гордость на его лице, Чилден решил: нет, не военный. Ничего общего с мобилизованными деревенскими грубиянами, которые слоняются по Маркет-стрит, жуют жвачку, смотрят непристойные шоу и порнофильмы, стреляют в тирах, проводят ночи в дешевых клубах, где на стенах висят фотографии перезрелых томных блондинок, что держатся, кривляясь, за соски дряблыми пальцами… Почти вся равнинная часть Сан-Франциско в таких вот притонах вперемежку с лачугами из консервной жести и гнилых досок – и эти трущобы появились еще до того, как упала первая бомба.

Нет, этот молодой человек явно из элиты. Культурный, образованный. Пожалуй, даже господин Тагоми в сравнении с ним простоват, а ведь он высший чиновник могущественной Торговой миссии на Тихоокеанском побережье. Впрочем, Тагоми стар, его мировоззрение сформировалось еще в годы Военного кабинета.

– Подыскиваете что-нибудь для подарка? – спросил Чилден. – Американское традиционное этническое искусство подойдет как нельзя лучше. Или хотите украсить новое жилище? В этом случае… – У него сильнее забилось сердце.

– В самую точку, – кивнула девушка. – Надо подобрать обстановку для квартиры, но, в каком стиле, мы еще не придумали. Может, посоветуете что-нибудь?

– Конечно, ведь это моя работа, – ответил Чилден. – Готов осмотреть ваши апартаменты. Заодно мог бы прихватить несколько саквояжей с раритетами, чтобы вы сами на досуге выбрали подходящие.

Он опустил глаза, пряча азарт. Дельце сулило прибыль в тысячи долларов.

– Как насчет новоанглийского стола,[4] клен, ни единого гвоздя, только деревянные шипы? Исключительно элегантный и в превосходном состоянии. Есть зеркало эпохи Наполеоновских войн. Может быть, интересует искусство аборигенов? Могу предложить коллекцию ковриков: козья шерсть, растительные краски.

– Я предпочитаю городское искусство, – заявил мужчина.

– Вот и прекрасно, – с энтузиазмом подхватил Чилден. – Что, если я предложу настенное украшение периода АОР – почтовое панно, дерево, четыре секции[5] с портретом Горация Грили?[6] Просто мечта коллекционера!

– О! – сверкнули темные глаза посетителя.

– Виктрола[7] девятьсот двадцатого года, с тумбой, переделанной в мини-бар.

– О!

– А еще, сэр, фотография Джин Харлоу,[8] в рамке и с автографом.

Молодой человек слушал как зачарованный.

– Договариваемся о встрече? – поймал Чилден верный психологический момент. Из внутреннего кармана пиджака он достал авторучку и блокнот. – Сэр и леди, позвольте ваши имена и адрес.

Чилден попрощался с супружеской четой и постоял в дверях, сцепив кисти за спиной и глядя на улицу. Его наполняла радость. Эх, почаще бы выдавались подобные удачные деньки! Ведь для него торговля антиквариатом – не просто бизнес. Это еще и вот такие встречи с молодыми японцами, и разговоры практически на равных, когда ты для них полноценный человек, а не жалкий янки или в лучшем случае продавец туземных поделок. Да, эти молодые люди, новое, не помнящее довоенного времени и даже самой войны поколение – надежда нашего мира. Кто откуда родом, для них значения не имеет.

«Рано или поздно этому придет конец, – подумал он. – Исчезнет разница между странами. Исчезнут национальности, не будет пропасти между управляемыми и управляющими, останутся только люди».

И все же он дрожал от страха, представляя, как постучится в дверь к молодой чете. Заглянул в блокнот: Касоура. Раз пригласили к себе, значит, предложат чаю. А ведь это целый ритуал. Каждый его момент требует особых действий, особых слов – удастся ли все это вспомнить? Удастся ли не опозорить себя ошибочным поступком, не показаться грубой скотиной?

Девушку зовут Бетти. Какое у нее умное лицо. И взгляд – такой нежный, сочувственный. В магазине она пробыла всего-то ничего, но и этого времени, конечно, ей хватило, чтобы прочитать на лице Чилдена его мечты и разочарования.

Мечты… Ему вдруг стало нехорошо. Какие тут могут быть мечты, он же не безумец и не самоубийца. Ну, допустим, известны случаи, когда японцы вступали в связь с янки… но чаще всего это японцы-мужчины и янки-женщины. Здесь же… Он содрогнулся от одной этой мысли.

К тому же она замужем.

Чилден выбросил из головы навязчивые фантазии и приступил к разборке утренней почты.

Но руки по-прежнему тряслись.

Он вспомнил о назначенной на два часа встрече с господином Тагоми, и дрожь наконец унялась, нервозность сменилась решимостью.

«Подберу для него подходящую штуковину», – сказал себе Чилден.

Где? Как? Что? Телефон, связи, деловые способности. Что-нибудь обязательно найдется. К примеру, полностью отреставрированный «Форд» двадцать девятого года, матерчатая крыша, цвет черный. Клиент будет покорен навеки. Или как насчет самолета, настоящего почтового трехмоторника, обнаруженного в сарае алабамского фермера, идеальная сохранность? Не желаете ли приобрести мумифицированную голову мистера Б. Билла с вьющимися седыми волосами,[9] сенсационный американский артефакт? Сэр, у меня отличная репутация в высших кругах знатоков искусства, и не только на Родных островах.

Чтобы поднять настроение, он закурил сигарету с марихуаной отличной марки «Страна улыбок».

В комнате на Хэйс-стрит лежал в постели и думал, как бы подняться, Фрэнк Фринк. Сброшенную вчера на пол одежду освещало проникающее сквозь жалюзи солнце, рядом поблескивали очки – не раздавить бы ненароком.

«Надо найти другой маршрут до ванной, – подумал он. – Может, ползком? Или перекатом?»

Болела голова, но зато не было печали.

«Уходя уходи, – сказал он себе. – И не оглядывайся».

Сколько времени? Часы на туалетном столике. Ну и ну! Полдвенадцатого!

Вот и уволили меня, размышлял Фрэнк, не вставая.

Конечно, вчера на фабрике он был не прав. Зря выложил мистеру Уиндему-Мэтсону все, что о нем думает. Мистер Уиндем-Мэтсон – обладатель впалого лица с сократовским носом, кольца с бриллиантом, золотой застежки-молнии. Другими словами, обладатель власти. Трона. У Фрэнка разбредались, путались мысли.

«Вдобавок меня еще и в черный список внесут, – подумал он. – Проку теперь от моих навыков, без работы-то? Пятнадцать лет стажа насмарку».

Придется идти в Комиссию по правам трудящихся, на переаттестацию. Фрэнку не доводилось слышать о дружбе между Уиндемом-Мэтсоном и буратинами, марионеточным правительством в Сакраменто, и уж тем более он не мог представить, чтобы влияние его бывшего босса распространялось на истинных хозяев страны, японцев. В КПТ сидят буратины. Он предстанет перед четырьмя-пятью мерзавцами средних лет и, глядя на упитанные рожи, пожалуется на Уиндема-Мэтсона. Если не добьется справедливости, то доберется до одной из Импортно-экспортных торговых миссий. Они подчиняются непосредственно Токио, филиалы разбросаны по Калифорнии, Орегону, Вашингтону и той части Невады, что досталась Тихоокеанским Штатам Америки. Но уж коли и там откажут…