Исай Лукодьянов - Повесть об океане и королевском кухаре Страница 2

Теперь Хайме станет виконтом. Дун Абрахам уже присмотрел ему невесту из приличного дворянского дома, пора сынку обзавестись семьей и положением при дворе. Так нет же! Беспокойный дух обуял Хайме. Зачастил в торговый дом Падильо и Кучильо, снова ведет опасные разговоры о плавании за океан, и уже, по слухам, сам король наслышан об этом и проявляет интерес к далеким Островам пряностей…

Нет покоя, нет покоя сердцу дуна Абрахама. Хайме, сын его, наследник, поступает своенравно. Не желает выполнять он наставления отцовы. И еще – прости мне, боже,– у марсельского еврея астрономии учился, Разве доброму научат кастеллонского фидальго гугеноты и евреи там, во Франции распутной? О-хо-хо… Великий боже, что влечет его так властно на престары океана?

2

Хайме, наследник, будущий виконт, сидел на камне и смотрел, как волна за волной накатываются на берег, как они с шумом рушатся, разбиваясь о скалы и оставляя на песке клочья шипящей пены. Почему волны бегут только у берега? Если отойти на лодке подальше и бросить в воду щепку – она будет плясать на волне вверх-вниз. Вверх-вниз и ни с места. Почему так?

Хайме разделся и вошел в воду, подставляя грудь ударам волн. Потом поплыл, широко разводя руки и дыша ртом, как выучился во Франции. Иногда он подныривал под встречную волну иногда – взбирался на нее и на мгновение видел далеко перед собой белые гребни, не то бегущие навстречу, не то пляшущие на месте – не понять…

Не сразу удалось ему выбраться на берег. Откатывающиеся волны отбрасывали его, и Хайме даже стало страшновато. Он колотил воду руками и наконец пересилил волны. Некоторое время он лежал на мокром песке, глотая воздух ртом. Потом, обсохнув на ветерке, оделся и медленно, еще чувствуя соленую силу океана в своем теле, пошел к харчевне у дороги – там он оставил коня.

Хайме нарочно выбрал для купанья такое уединенное место. В Кастеллонии купаются для собственного удовольствия только дети рыбаков. Если бы при дворе узнали, что он уезжает к океанскому берегу и плавает в воде, это вызвало бы удивление и насмешки. Хайме даже покраснел при этой мысли. Он пришпорил коня и поскакал по каменистой дороге вдоль Риу-Селесто в город.

Ветер бил ему в лицо, заходящее солнце припекало спи» ну, а в ушах еще стоял шум океанского прибоя.

Шум океана!..

Сегодня утром у него, Хайме, был новый разговор с сеньором Кучильо. Осторожный купец опять уклонился от определенного ответа, но он, Хайме, почувствовал, что толстяк Kучильо проявляет к делу интерес. Он долго расспрашивал Хайме – сколько продлится плавание, и какой груз сможет взять каравелла, ну – и все подсчитывал, подсчитывал на огромных четках. А к концу разговора выполз из покоев Падильо на своих скрюченных ногах – сам сеньор Падильо, богаче которого, по слухам, не было никого в Кастеллонии и который давно уже не показывался на людях, томимый болезнью. Да, сам Падильо вышел, поддерживаемый слугами, и благосклонно кивал лысой головой, выслушивая ответы Хайме.

Что-то сдвинулось с места. Хайме чувствовал это.

Святой Пакомио, сделай так, чтобы сбылась мечта!

Копыта усталого коня зацокали по булыжнику южного предместья. Хайме упер левую руку в бок, расправил плечи. Покрикивал па зевак, подмигивал девушкам-простолюдинкам.

В доме дуна Абрахама ужинали поздно: ожидали возвращения хозяина из дворца. На длинном столе з серебряных подсвечниках горели дорогие свечи. Дун Абрахам быстро прочел молитву, снял крышку с блюда и положил себе в подогретую тарелку изрядный кусок говядины, тушенной со свиным салом. Затем взял новомодные серебряные вилы, нарочно придуманные для того, чтобы носить пищу ко рту, не пачкая жабо. Наколов на вилы кусок, он препроводил его в рот и долго смаковал, полузакрыв глаза.

– Не находите ли вы, – обратился он к супруге, – что лаврового листа мало?

Дородная жена была так туго зашнурована, что едва могла глотать пищу, – это с недавних пор, в ожидании графского титула дун Абрахам велел ей шнуроваться. Она сидела прямо, чуть дыша. Услышав вопрос, супруга открыла рот, чтобы подтвердить недостаток лаврового листа, но тут в столовую, звеня шпорами, вошел Хайме.

Дун Абрахам сурово взглянул на его потное загорелое лицо, на пыльные кружева манжет.

– Почему вы опаздываете? – спросил он.

– Дун Висенте позвал меня с приятелями посмотреть свою новую конюшню, – выпалил Хайме заранее приготовленные ответ.

Некоторое время молча ели. Дун Абрахам сопя обгладывал кость, и по этому сопению Хайме предчувствовал грозу. Он повертел в руках серебряные вилы и, подмигнув сестре, пятнадцатилетней Росалии, ткнул вилами в мясо обратной, тупой стороной. Росалия прыснула, нагнувшись над тарелкой.

Дун Абрахам отшвырнул кость и погрузил жирные пальцы в чашу с розовой водой.

– Сегодня, – сказал он, уставя на Хайме насупленный взгляд, – министр финансов говорил, что торговый дом Падильо и Кучильо согласен принять вас в дело. Мне пришлось сделать вид, что я все знаю. Потрудитесь объяснить, что это значит?

Вот как! – с радостным удивлением подумал Хайме. Дело дошло до министра финансов!

Вслух он сказал, стараясь придать голосу почтительную мягкость:

– Отец, вы же знаете… Речь, наверное, идет о снаряжении корабля в океанское плавание. К Островам пряностей…

– Я велел вам выкинуть это дурацкое плавание из головы, – повысил голос дун Абрахам. – Но вы, как я вижу, снова посмели ослушаться меня.

– Отец, поверьте, мне очень жаль, но… я не могу исполнить ваше…

Он не докончил, потому что дун Абрахам грохнул кулаком по столу. Разноголосо звякнула посуда. Супруга и Росалия поспешно покинули столовую.

Дун Абрахам взял себя в руки.

– Послушай, Хайме, – сказал он тихо и даже печально, – послушай и постарайся понять… Я начал думать о тебе задолго до твоего рождения. Одно у меня желание, Хайме, одна мечта – чтобы мой сын занял достойное положение при дворе. Всю жизнь, всю свою трудную жизнь, Хайме, я работал ради этого. Ради тебя, потому что сам я уже не молод, и вот теперь, когда остался всего один шаг…

Он говорил долго, но Хайме знал все, что он скажет, потому что слышал это уже не раз.

Наконец дун Абрахам умолк.

– Я понимаю вас, отец, – сказал Хайме, – и очень благодарен за то, что вы так обо мне печетесь. Я и займу достойное положение при дворе, но… немного другим путем. Представьте себе, как возвысит меня король, когда я присоединю к его державе богатые заокеанские острова. Представьте, какой…

– Нет, Хайме, нет, – замотал головой дун Абрахам. – Не хочу я это представлять. Мало кастеллонских моряков погибло в океане? Вспомни дуна Бартоло – с какими муками добрался он до мыса Санту-Тринидад, и даже он, храбрейший из наших мореходов, не решился обогнуть его. Никто не знает что там дальше…