Дмитрий Федотов - Последняя капля Страница 2

Утром Гром сказал, что проводит Кира до поселка. Но едва они спустились по остаткам пожарной лестницы на улицу, из окна первого этажа на них прыгнул огромный черный мут.

Все знают, что человеку не одолеть мута в рукопашной, разве что повезет, и ты успеешь всадить в него нож или пику. Но такого почти никогда не случалось, а страшные когти и саблевидные клыки зачастую оказывали фатальное парализующее действие на жертву.

В этот раз мут промахнулся, и беспощадный луч с полутора метров буквально рассек черное тело надвое. Запахло паленой шерстью, когти в агонии вонзились в кучу щебня. Кир с восхищением уставился на Грома, но тот озабоченно и внимательно разглядывал ближайшие руины.

— Ну и реакция у тебя! — не выдержал мальчишка. — Здорово!

— Привычка, — буркнул стрелок и хлопнул его по спине. — Шевелись! Не нравится мне это нападение.

— Почему?

— Он напал днем, к тому же — против солнца.

— Ну и что? — остановился Кир.

— Мут прыгнул, когда солнце било ему в глаза, — обернулся Гром. — У него не было никаких шансов. Такого я раньше не видел. Пошли!

Они быстро выбрались из переулка на одну из бывших центральных улиц города. Здесь мусора и обломков было поменьше, да и ширина улицы позволяла не опасаться более подобных нападений. Следующие полчаса путешествия сопровождались только скрипом щебня под ногами, да сосредоточенным сопением мальчика. Гром шел чуть впереди легко и упруго, держа светомет под мышкой. Но на очередном перекрестке он вдруг остановился и предупредительно вскинул руку. Кир так и замер с поднятой ногой. Стрелок прислушивался к чему-то, оглядывая ближние здания, и в этот миг руины ожили. В провалах окон и стенных проломах вспыхнули желтые огни, глухое ворчание прогнало тишину.

На этот раз команды не потребовалось. Мальчик ничком упал в пыль и закрыл голову руками. Гром слегка присел и, держа оружие у бедра, нажал на спуск. Слепящий клинок вонзился в крайнее справа здание и двинулся, пританцовывая, по кругу. Визг, вой, рычание мгновенно заполнили окружающее пространство. Казалось, сам воздух зашелся в истошном крике. За несколько секунд обломки стен и тучи пыли поглотили остатки неудачливого воинства.

Со стрелка ручьями лил пот, и непривычно дрожали руки. Он тяжело опустился прямо на вздыбленную мостовую, достал полотняный мешочек с табаком и, свернув длинную папиросу, жадно закурил. Кир примостился рядом и теперь безуспешно пытался стереть рукавом пыль с лица.

— Гром, почему они нападают днем? — спросил он, тоже заметно вздрагивая.

— Не знаю, но это очень плохо. Светомет не вечен, а пистолет и гранаты хороши только в укрытии.

— Значит, можем не дойти?..

Стрелок не ответил, докурил, обжигаясь, папиросу до конца и поднялся. Кир продолжал сидеть, глядя куда-то вдоль улицы.

— Эй, малыш, очнись! — наклонился к нему Гром. — Надо идти.

Кир посмотрел на него отсутствующим взглядом и вдруг сказал:

— А ведь у наших, в поселке, светометов нет…

5 июля го… года, 01:23 по Гринвичу, сектор К-0733.

— Внимание! Луч-12, я — Звезда! Где вы?

— Я — Луч-12. Высота — 3800, скорость — полтора «звука». Нахожусь на траверсе озера Ак-Чара. Сектор чист.

— Я — Звезда. Есть пеленг. Объект идет через секторы К-0190, Л-0038, Н-0106. Высота — 2200, скорость — два «звука». Направление — атомный энергоузел Мунсак.

— Я — Луч-12. Вас понял. Иду на перехват…

Пара призрачных «птиц» кувыркнулась в сложном развороте и быстро растаяла в дрожащей ломкой синеве…

«Ведь это даже не в шаровую молнию палить, а в «неизвестно что»… У меня каждый раз такое чувство, будто нахожусь в гигантском тире наоборот, где вместо мишеней — некие супербомбы, а главный приз — моя жизнь… Не дай мне, Господи, попасть!..»

— Ну, малыш, давай, еще немного!..

Гром буквально заталкивал вконец измотанного мальчика на очередной уступ, потом карабкался сам. Тяжелый светомет больно колотил по спине, мешок с едой и картой остался внизу, и к нему уже подбирались первые черные преследователи.

«… Интересно, умеют ли муты лазать по скалам?.. Они же боятся высоты. Или может уже не боятся?..»

Они успели влезть на гребень и повалились на широкую шершавую плиту в полном изнеможении, когда первый мут с опаской подошел к каменной стене.

Кир хватал широко открытым ртом сухой и горячий воздух, давился им, пока Гром не сунул ему флягу с водой. Мальчик хлебнул, закашлялся и, наконец, выговорил:

— Они же не умеют, да?

Стрелок посмотрел вниз. Мут обнюхивал камни и скреб когтями гранит, к нему присоединился еще один, потом — еще.

— Я теперь уже ни в чем не уверен, — сознался Гром. — Но, думаю, мы все же успеем дойти. Взгляни, — он указал на другую сторону.

С гребня открывался потрясающий вид. Хребет полукольцом охватывал огромный, играющий солнцем, изумрудный залив. А у самого горизонта, почти растворяясь в бирюзовой дымке, темнела тонкая полоска берега.

«Зеленый остров! Значит, ты — не миф?.. Каких-то тридцать-сорок километров!.. Мы дошли, Господи!..»

— Гром! — Кир испуганно схватил его за рукав. — Они лезут…

Муты медленно, цепочкой, карабкались по стене, подвывая от страха. Но лишь через минуту Гром понял: они ползли по их следу, как собаки-ищейки.

— Вот что, — повернулся он к мальчику, — нам придется потрудиться, малыш, и, по возможности, уничтожить всю эту ораву. Иначе они поймают нас у воды. Понятно?

Кир кивнул и сжал кулаки. Гром снял с плеча светомет.

— Муты боятся огня. Я отсеку их от леса, а ты будешь бросать гранаты под скалу. Только не торопись! Выжди, пока взорвется одна, потом швыряй следующую. Готов?

Мальчик снова напряженно кивнул, вздохнул и выложил в ряд семь тусклых серых цилиндров.

— Это просто, — объяснил стрелок, — выдергиваешь кольцо и сразу бросаешь. Только недалеко, прямо под скалу.

Он улегся поудобнее, повел стволом, проверяя прицел, и оглянулся на мальчика. Кир стиснул в кулаке первую гранату.

Шипение, грохот, визг, вой, и снова — грохот, визг, вой…

Когда осела каменная пыль, Гром свернул свою длинную папиросу, выкурил ее неспеша, потом повесил на куст ставший бесполезным светомет и начал спускаться к морю. Кир, не оглядываясь, последовал за ним.

Немного погодя, из узкой щели под скалой, корчась и подвывая, выполз раненый мут. Он привалился к искромсанной гранитной плите, зажимая обеими лапами разорванный бок, и сидел с минуту, собирая последние силы. Голубая кровь толчками пробивалась сквозь пальцы и бирюзой скатывалась по антрацитовому меху в каменное крошево. Жизнь покидала мута. Совиные глаза подернулись смертной дымкой, слюна пенилась в углах безгубого рта. Но ценой жизненных секунд мут все же послал остальным оплаченное кровью знание.