Николай Ютанов - Аманжол Страница 2

Гость был одет в блестящий диско-костюм и обут в босоножки поверх толстых онучей. Единственным мохнатым местом у него был затылок, заросший сальными черными волосами. Гость подтянул расползающиеся колени, выставив затянутый глянцевой тканью зад.

— Вы к кому? — спросила Ирка. Она выпучила глаза и часто моргала, словно увидала мышь в борще.

Гость наконец сгреб конечности и встал. Правой рукой он сжимал ручку черного автомата с непомерно длинным магазином.

— Я ни к кому, — сказал гость. Он оглянулся. Тонкогубый рот вычертил на лице улыбку. — Я от кого… — Он отвернулся и захлопнул окно.

— А, собственно говоря… — сказал Клем и замолчал.

— Можно я где-нибудь посплю? — спросил гость. — А то от усталости вот это роняю. — Он потряс оружием.

— Может, поедите? — сказала Ирка. Она встала и махнула в сторону стола. — Супа или плюшек?

— Не-не-не… — сказал гость. — Спать… мне спать… мы сплю… черт побери: я еще и язык расцарапал. — Гость запустил в рот палец.

— Кровать в комнате, — сказал Клем, — но там Сакен читает.

— Книга — источник… — сказал гость. Он вытащил палец и перехватил автомат за антабку. — Я не помешаю. Я тихо.

Покачиваясь и трогая дверную раму, проковылял в коридор. «Спят усталые игрушки…» — запел он за стенкой.

— Веселый мужик, — сказал Клем, возвращаясь за стол. — Гуманоид.

— Да, — сказал Толя, — на деда Мороза не тянет.

— Он шо, — сказала Ирка, — в тапочках и джинсах в гору шел?

— Нет, — сказал Толик-дизелист, — он их в руках нес, а под окном одел.

— Может, он с метеостанции?

— Ага, — сказал Толик-дизелист, — из автомата они ветер делают и от снежных мужиков отстреливаются.

— А может, он сам — снежный мужик, — сказала Ирка. — Ой, чего-то выпить захотелось!

— Кисель трескай, Семеновна, — озабоченно сказал Толик-дизелист.

— А что, — сказал Клем, — нормально: Тянь-Шань, три тысячи метров над морем. Все условия для йети.

— В горах все бывает, — мудро сказал Толя. — Когда я летом приезжал, к нам в кунг чабан ввалился. Толстый такой, мощный и пьяный в дупель. И что-то мне втолковывает. А я — ни слова. А он: «кгб… кгб… кгб…» Я думал, слово какое-то по-казахски, к Сакену его свел. Тот и объяснил: у чабанов — праздник, ну а один вроде как перехватил лишнего, ружье взял, сообщает: «У меня — двести тысяч! Да я…» — и в людей палить. Двоих ранил. Так наш чабан на коня и к нам: в КГБ спросить, откуда у людей такие деньги…

Ирка коротко хохотнула:

— Значит, он из КГБ.

— Это точно, — сказал Толик-дизелист и с шорохом надкусил плюшку. — Он так торопился, что только автомат взял, а штаны переодеть не успел.

— Джеймс-Бондов ловит, — поддержал Толя. — У нас есть Джеймс-Бонды?

Клем улыбнулся:

— Ничего, проспится парень и все расскажет.

В коридоре хлопнула дверь, и кто-то нежным голоском спросил:

— Тук-тук, можно к вам?

— Можна-а, — протянула Ирка.

Толя вскочил и выглянул в коридор. Там толклись двое — миловидная невысокая женщина вытряхивала из коротких волос снег, а лысоватый, плотный, как кирпич, военный вышагивал из шинели. Женщина подняла голову и улыбнулась:

— Здравствуйте, милый, с Новым Годом!

— Здрассте, вас так же, — сказал Толя, ошеломленно разглядывая гостью.

Мороз успел только наярить ей щеки и уши да ущипнуть до синевы кончик носа. В остальном проблема холода ее не затрагивала: свободное красное платье открывало руки до плеч и ноги до колен. На ногах — кроссовки, на голове — элегантный пепельный кавардак с коричневым панк-пятном под «Сикрет-Сервис». В неглубоком вырезе платья висел крошечный кубик Рубика. Завершала конструкцию перетянутая проволокой безобразно большая коробка в руках.

Женщина подошла к Толе и, приподнявшись на цыпочки, поцеловала его в щеку, окончательно выводя из строя ударной волной загадочных ароматов. Она прошла в столовую и сказала:

— Здравствуйте, с Новым Годом!

Клем с Толиком-дизелистом загудели что-то в ответ.

Военный наконец выбрался из валенок. Он сунул нос в умывальник и, убедившись, что воды достаточно, с видимым удовольствием принялся мылить руки, насвистывая развеселый фоке.

Толя оглянулся. Женщина с улыбкой что-то втолковывала Ирке, развязывая проволоку на коробке. Вот она подняла крышку, и из-под картонки показался шоколадный торт размером с мини-мотороллер.

— Герман Олегович, — сказали над ухом у Толи.

Он испуганно оглянулся и пожал упругую, как ветчина в оболочке, руку военного. Регалии на его плечах и груди Толе были незнакомы. Что-то типа кубинских знаков отличия. Или британских.

— Пойдемте есть торт, — предложил военный, потирая руки. — Наша Лика самый крупный тортовый специалист. — Он засмеялся, побрякивая то ли деньгами, то ли ключами в карманах.

— Ребята, — сказала Лика, — Толя, Герман, мы уже начинаем.

После четвертой кружки чая Толик-дизелист спохватился:

— Ладно, надо бы дизель посмотреть.

Он вытер крем со щек и вышел.

Ирка сидела насупившись и хмуро сосала потухшую «Астру».

— Герман, а сюда, на Аманжол, вы как попали? На машине?

Военный перестал облизывать пальцы.

— На машине. Правда, пурга разгулялась, но добрались хорошо. Верно, Лика?

Лика кивнула.

— А «Аманжол» — это что? — спросил военный.

— Пожелание какое-то по-казахски, — сказала Лика.

— В добрый путь, — сказал Толя.

— Ага, — сказал военный.

Лика отложила ложку и, отодвинувшись от стола, вытащила из сумки пачку длинных, как коктейльные трубочки, сигарет.

— С фильтром? — обрадовалась Ирка.

Лика протянула ей пачку. Они задымили.

— Это просто прекрасно, — сказала Лика. — Так хорошо мне никогда не было.

Ветер за окном с треском влепил снежок прямо в стекло. Лика зябко повела плечами.

— Всюду холод, — сказала она, — а здесь — тепло.

— Лика, — сказала Ирка, — может, вы пирожков с картошкой хотите?

— А есть? — жадно спросила гостья. — Несите, Ирочка!

Ирка потопала в кухню.

— Лика, — сказал Толя, — а этот, в тапочках, с тобой приехал?

— В тапочках? — удивилась Лика.

— Такой грубиян и с автоматом, — сказал Клем, разрабатывая торт.

— Ох-ты-бох, — сказала Лика, — Герман, похоже, Пулеметчика тоже сюда принесло.

Военный махнул рукой.

— Лапушки вы мои, — сказал из двери заспанный голос, — вот не ожидал!

Пулеметчик ввалился в столовую и рухнул на стул. Автомат был при нем.

— С вашего позволения, — Пулеметчик отправил в рот часть праздничного угощения. — Это просто здорово, что вы здесь. Нет, ну просто обалдеть.