Михаил Грешнов - Необыкновенный дар Страница 2

На секунду Володя отвлекается от воспоминаний:

солнце пробралось под гимнастерку и припекало. Из сторожки доносилось:

- Так его!

Хохотал Мишка Волк: ему удалось прокатить Федюкова.

"Ладно, ладно..." - мысленно злился Федюк, Лапоть пел:

Гармонь певучая

Меня замучила...

Старики Деревянно и Прокопий Кузьмич молчали, о чем-то думали. Мысли их мешались в комок, и до Володи доносилось невнятное: "Бу-бу-бу..."

"Пусть себе..." - подумал Володя и опять вернулся к воспоминаниям.

Прошел половину пути, обстругивая топором серую и желтую кору, как вдруг позади него раздался треск. Володя оглянулся, но снег, сыпавшийся с ветвей, запорошил глаза. Не видя, но чувствуя, как на него надвигается что-то слепое, огромное, Володя присел от страха, и тут стонущая громада накрыла его. Володя потерял сознание...

А сердце девичье

Чего-то ждет...

- Рыба! - крикнул сумасшедшим голосом Мишка. - Считай очки!..

Володю вытащили из-под дерева, и первое, что он услышал, был разноголосый шум встревоженных голосов:

- Убит?

- Задавило?..

- Ах, боже мой, боже мой!..

- Да нет, он смотрит!..

- Берись, хлопцы, понесем на дорогу.

- Ах, боже мой!..

- Говорю, смотрит!

- Очухался!

Володя действительно открыл глаза. Он колыхался над снегом - его несли на руках. А шум в ушах продолжался:

- Ну угораздило!..

- Хорошо, хоть живой!

- Как себя чувствуешь?

- Ну пронесло! А то отвечай!..

- Как себя чувствуешь?

- Ничего, - ответил Володя.

- Ну пронесло...

Вынесли его на дорогу, поставили на ноги. Поправили на голове шапку.

- Болит что-нибудь?

Володя пощупал затылок. От макушки и ниже, от уха до уха, расплылась шишка. Взбухала под пальцами, поднялась, шевелила волосы.

- Как?.. - спрашивали у него. -- Ничего, - ответил Володя.

- Ну пронесло, а то отвечай...

- Курить будешь?

Володя взял папиросу. Ему чиркнули спичкой. - Ну пронесло...

- И случись же!..

-- Могло убить!

У Володи трещала голова, перед глазами плыло.

А они все продолжали:

- Могло убить!

- Есть ли у него дети?..

Володя затянулся дымом, сказал:

- Замолчите вы!

И тут заметил, что все курят молча.

Однако голоса не прекращались:

- Молодой, пожалуй, еще нет детей.

- Глупый баран - прет, не видит, что дерево наклонилось...

- Ну пронесло...

Володя встряхнул головой - стало еще больнее.

- Ишь ты, бедняга.

- Муторно небойсь...

Володя обвел глазами мужчин, все трое смотрели на него, молчали. А ему слышалось:

- Так бы и не вернулся...

- Вот тебе жизнь человеческая: чик - и нету.

- Ну пронесло...

"С ума можно сойти, - подумал Володя, - откуда такие болтуны?"

Голоса ясно слышались в голове:

- Возвращаться?..

- Вот неудача!

- Завтра опять переть в гору!..

- Ну что ж, - сказал один, - давайте, ребята! Володю взяли под руки, повели.

В заволжской стороне

Покоя нету мне...

Лесовозной машиной Володю привезли в поселок. В медпункт он не хотел:

- Отлежусь...

Володю ссадили у порога квартиры...

Из сторожки доносилось все то же:

Когда же милый мой

Ко мне придет?..

Володя поглядел на реку, на бревна. Песня ему осточертела.

Гармонь певучая

Меня замучила...

Неужели у парня в голове, кроме гармони, ничего нет?..

Володя сделал усилие над собой, возвратился к воспоминаниям.

В этот день Тамара была в отъезде. Домик, в котором они живут, на две квартиры. Рядом, через стенку, бригадир лесорубов Лапин с женой Ларисой и дочкой Надей.

В кухне у Володи старенькая софа. Сбросив полушубок, шапку и валенки, Володя лег на софу. Шишка на затылке опала, но в голове шипело и булькало, как в котле. Хоть бы не сотрясение мозга, подумал Володя и закрыл глаза.

Было тихо, только откуда-то доносилось:

- Дважды один - два, дважды два - четыре, дважды три - шесть...

Володя перевернулся на бок, приник ухом к подушке.

- Дважды четыре - восемь, дважды пять - десять...

Соседская Надька учит уроки, догадался Володя.

- Дважды шесть - двенадцать...

Володя приподнял голову, голос бубнил:

- Дважды семь - четырнадцать...

Стукнула дверь, пришла Лариса, Надина мать, видимо, из магазина.

- Учишь таблицу? - спросила у дочки.

- Учу.

- Учи вслух!

Как будто она не вслух, подумал Володя. Из-за стену доносилось:

- Трижды один - три, трижда два - шесть...

К этому прибавился голос Ларисы:

- Пачка кофе - сорок девять копеек. Килограмм сахару - семьдесят восемь. Килограмм масла - три восемьдесят. Всего пять рублей семь копеек. Брала с собой шесть рублей. Сдача - восемьдесят три копейки. Где десять копеек?

Одновременно с этим подсчетом Володя слышал:

- Трижды семь - двадцать один, трижды восемь двадцать четыре...

- Где десять копеек?

Чего они так орут? Володя хотел постучать в стену. Неудобно, однако.

- Четырежды один - четыре, четырежды два - восемь...

Под таблицу умножения Володя заснул.

Гармонь певучая

Меня замучила...

- Тьфу!.. - Володя встал с бревен, прошел по берегу, сел на камень.

Но и тут слышалось:

В заволжской стороне

Покоя нету мне...

Узнал о своем несчастье, а может быть счастье, Володя, когда приехала Тамара.

Проспал он глубоким, но болезненным сном, наверное, часов пять. Проснулся от стука в сенцах.

- Дома... - послышался голос Тамары.

Она шумела веником, стряхивала с валенок снег.

- Ружье-то... - сказала она. - Так и стоит в углу, как метла. Поставил и бросил. Охотник...

Вошла в комнату, зажгла свет.

- Дрыхнет... - увидела мужа на софе в кухне. - Шапка на полу, полушубок тоже... Никак не приучишь... Выпил? - подошла к Володе. - А может, умаялся. Ладно, пусть спит...

Володя чуть приоткрыл глаза, стал следить за женой. Голова болела, но не сильно.

Тамара налила супу, нарезала хлеба, села к столу. Стала есть. В то же время она разговаривала сама с собой:

- Эти поездки - провались они пропадом. На попутных машинах истреплешь одежду, измажешь всю... А что толку, что съездила? Даже магазин оказался закрытым - переучет.

При этом Тамара жевала, прихлебывала. Ела с аппетитом, что называется, в полный рот.

- В ателье индпошива ничего. Ничегошеньки. Серость...

Володя открыл глаза пошире: как она может есть и разговаривать? Да еще так громко. В конце концов ведь он спит. Могла бы потише...

Тамара ела: откусывала хлеб, работала ложкой.

- Ларисе везет, - говорила она при этом. - У Ларисы что ни платье картина.

Губы у Тамары не шевелились. И все же с набитым ртом она разговаривала:

- Блат имеет бригадир - вот у нее и все есть. А у моего Вовки никакого блата...

- Тамара? - сказал Володя, приподнялся на локте.