Жюль Верн - Вечный Адам Страница 2

В голове Софра, шедшего под палящим солнцем по длинной улице Базидры, в общих чертах вырисовывалась картина завоеваний человека.

Сначала — это событие терялось во мраке прошлого — возникла письменность, позволявшая фиксировать мысль; затем, более пятисот лет назад, человек придумал способ распространения печатного слова в бесконечном количестве копий с помощью матрицы, набираемой один раз для всего тиража. В сущности, это изобретение послужило толчком для всех остальных. Благодаря ему человек сдвинулся с места, разум каждого отдельного индивидуума приумножался за счет достижений другого, и открытия в теории и практике последовали одно за другим. Ныне им не было числа. Человек научился проникать в недра Земли и извлекать уголь — щедрый источник тепла; он высвободил скрытую силу воды, и теперь пар тянул по железным магистралям тяжелые составы и приводил в действие неисчислимое множество мощных, чувствительных и точных механизмов; с помощью машин человек изготовлял ткани, обрабатывал металлы, мрамор и горную породу. В области более отвлеченной человек постепенно постигал тайны чисел, продвигаясь все дальше и дальше в исследовании бесконечности математических величин. Его мысль обратилась к познанию Вселенной. Он знал, что Солнце — это звезда, которая вращается в пространстве по неизменным законам, увлекая за своим огненным шлейфом кортеж из семи планет[1]. Человек научился искусно соединять различные вещества и получать новые, не имевшие ничего общего с первоначальными, или дробить вещество на составные элементы. Он подвергал анализу звук, тепло, свет и начал постигать их природу и законы. Пятьдесят лет назад люди подчинили, сделали своей рабыней чудовищную энергию грома и молний; таинственная природная сила уже передавала на неисчислимые расстояния печатный текст; завтра она сможет транслировать звук, а послезавтра, без сомнения, и свет…[2] Да, велик человек, еще более велик, чем бескрайняя Вселенная, господином которой он станет в будущем…

Теперь для обладания истиной во всей ее полноте оставалось ответить на последний вопрос: «Человек, властелин мира, кто он? Откуда пришел? И к какой неведомой цели стремится?»

Именно об этой глобальной проблеме говорил зартог Софр на только что завершившейся церемонии. Конечно, он едва коснулся ее, так как подобная задача пока неразрешима и потребует еще очень и очень долгих размышлений. Но тайна уже не была покрыта непроглядным мраком. И разве не сам зартог Софр пролил на нее мощный свет знаний, когда, неуклонно систематизируя терпеливые опыты предшественников и свои собственные наблюдения, открыл закон развития живой материи, признанный всеми в настоящее время и не встречавший больше ни одного оппонента?

Его теория базировалась на трех основах.

Во-первых, на данных геологической науки, которая родилась в тот день, когда начали разрабатываться недра, и развивалась вместе с быстро прогрессировавшим горным делом. Оболочку планеты изучили так тщательно, что удалось определить ее возраст. По расчетам он составляет четыреста тысяч лет, а возраст материка Маарт-Итен-Шу — двадцать тысяч лет. Раньше континент покоился под океанскими водами, о чем свидетельствовала толща морского ила, которая плотно покрывала нижележащие скалистые породы. Какая сила подняла его над волнами? Без сомнения, это произошло вследствие сжатия остывшего земного шара. Как бы там ни было, всплытие Маарт-Итен-Шу считалось неопровержимым фактом.

Естественные науки предоставили Софру несколько фундаментальных положений для его системы, доказав взаимное подобие растений и тесное родство животных. Софр пошел еще дальше; он убедительно показал, что почти все существующие растения происходят от одного морского предка, а практически все птицы и наземные животные — от обитателей вод. В течение медленной, но непрерывной эволюции они понемногу приспособились сначала к сходным, а затем ко все более и более чуждым условиям жизни и шаг за шагом дали начало большинству нынешних видов, населявших небо и землю.

К несчастью, стройная теория имела свои изъяны. То, что животные и растения ведут свою родословную от морского прародителя, являлось неоспоримым практически для всех видов, но существовали и исключения. Несколько растений и животных не удавалось связать родственными узами с водными формами жизни. И в этом состоял первый из двух слабых пунктов системы.

Человек — и Софр не скрывал этого — был вторым уязвимым местом. Не находилось и признака общности людей и животных. Конечно, такие основные свойства и функции, как дыхание, питание, способы передвижения, являлись очень схожими и осуществлялись или проявлялись сравнимыми способами, но непреодолимая пропасть пролегала между формами, числом и расположением внутренних органов. Если удавалось восстановить почти все звенья цепочки, связующей большинство животных и их вышедших из моря предков, то в отношении человека подобное родство оставалось недоказуемым. Чтобы сохранить в целостности теорию эволюции, пришлось бы исходить из безосновательной гипотезы об общем для человека и обитателей глубин предке, на существование которого абсолютно ничто не указывало.

Одно время зартог надеялся обнаружить в земле какое-либо подтверждение своей теории. По его настоянию и под его руководством в течение ряда лет проводились раскопки; результат оказался прямо противоположным тому, что ожидал их инициатор.

Под тонкой пленкой перегноя из разложившихся животных и растений, вроде тех, что люди видели на земле каждодневно, обнаружился толстый слой осадочных пород, где следы прошлого изменили свой характер. Там не было никаких останков известных ныне представителей флоры или фауны — только колоссальное скопление исключительно морских ископаемых, потомки которых и до сих пор встречались в океанах, опоясывавших Маарт-Итен-Шу.

Какой же следовало сделать вывод? Что правы геологи, считавшие, будто континент давным-давно служил дном такого же океана? Выходит, Софр не заблуждался в морском происхождении современного растительного и животного царства? Ведь кроме редчайших исключений, которые можно было классифицировать как уродство, найдены следы только водных и наземных видов: первые по необходимости породили вторых…

К сожалению, пришлось сделать и другие, злополучные для обобщения системы, выводы. По всей толщине перегноя, вплоть до верхней части осадочных пород лежали бесчисленные человеческие скелеты; их извлекали на свет. В структуре костей не обнаружили ничего особенного, и Софр вынужден был отказаться от поисков промежуточных организмов, открытие которых подтвердило бы его теорию: найденные останки были останками людей и ничем иным.