Василий Мидянин - Глобальное Телевидение Страница 2

— Понимаешь, какая фигня, — без энтузиазма рассказывал он, неохотно погружая ложку в холодную рисовую кашу. — Третий день подряд эфирщики фиксируют на нашей частоте пиратские передачи. Проходят несколько раз в день. Откуда — пес его знает. Техники отслеживают все этапы прохождения сигнала — неоткуда ему взяться, и все тут. Самозарождается он, что ли, как мухи из навоза? И представляешь, какой мощности должен быть передатчик, чтобы перекрывать наши сигналы прямо под телебашней? Башня-то — вот она! — Он воздел руку к потолку. — Передают, правда, понемногу — доли секунды, на большее, видимо, не хватает мощности. Какие-то странные абстрактные рисунки, узоры, волнистые линии. Ромбы перекошенные. Служба безопасности уже заинтересовалась — они считают, что это может быть как-то связано с недобросовестной рекламой, влияющей на подсознание. Ну, типа этого долбаного двадцать пятого кадра. Хотя убей бог, не могу себе представить, какой товар можно рекламировать при помощи таких узоров. Или, может быть, это просто эксперименты, пробы — насколько успешно проходит сигнал. А перед выборами начнется тотальная промывка мозгов…

— Хат-шеп-сут, — негромко, но отчетливо произнес звукооператор, глядя в свою тарелку.

Ассистент режиссера поперхнулся кашей и замолчал.

Некоторое время они сосредоточенно жевали, изредка односложно отвечая на приветствия проходящих мимо коллег.

— Погодка на улице, — наконец нарушил траурное молчание звукооператор, поймав взглядом пробившийся через огромное пыльное окно солнечный луч. — Благодать. — Он замолчал, явно не зная, о чем говорить дальше.

— Да, — вяло поддержал ассистент. Судя по всему, он тоже был слегка обескуражен развитием разговора. — Сейчас бы на свежий воздух. С кайлом на уголек. Или вагоны разгружать. А то сидишь весь день в бетонной коробке, как проклятый…

— А ты ощущай глубокое удовлетворение от результатов проделанной работы, — усмехнулся звукооператор, приступая к макаронам. — Рейтинги повышаются. Видел? Начинаем по отдельным позициям бить первый канал.

— И чего? — безжизненно поинтересовался ассистент Режиссера. — Думаешь, зарплату накинут? Нам бы спонсора крутого. Какого-нибудь арабского шейха. Или отечественный нефтегазовый концерн…

— Я только не совсем понимаю — с чего вдруг? Видал, какой скачок за несколько месяцев? Сто процентов! А передачи все более и более дебильные.

— Народ катастрофически тупеет, — охотно подсказал ассистент. Эта тема явно была ему близка.

— Да нет, при чем здесь народ! — отмахнулся звукооператор. — Народ просто подсаживается на телевизор, как на иглу. Лопает, что дают. А вот почему он лопает этого дерьма все больше и больше? Как ты думаешь, Мидянин, может такое быть, что какие-то особые эфирные технологии…

— Хат-шеп-сут!

Больше они не разговаривали.

После обеда они вышли в рекреацию перед столовой. Звукооператор остался выкурить ритуальную послеобеденную сигарету, а некурящий ассистент режиссера прямиком отправился в проекционную за свежими видеоматериалами.

Едва только звукооператор щелкнул зажигалкой, как его ухватил за локоть пробегавший мимо монтажер:

— Толстый, покурим!

— Еще чего, — недовольно отозвался звукооператор. — Свои надо иметь. Может, еще снегу зимой попросишь?

— Веришь — уже неделю забываю купить! — покаялся монтажер. — Башка совершенно не тем забита. Теща, дача, ремонт, сын разгильдяй, Борода на меня орет каждый день… Пробегаю мимо киоска на автопилоте, как лунатик.

— Ну вот сейчас сходи в вестибюль и купи себе пачечку, — рассудительно проговорил звукооператор. — Заодно и меня угостишь.

— Дык это же на первый этаж спускаться надо! — талантливо изобразил панику монтажер. — А обеденный перерыв не резиновый. Ко мне уже хвост из коридора, еле пожрать отпросился!

— Я тебя однажды на счетчик поставлю, не расплатишься. — Звукооператор все-таки сжалился и протянул коллеге сигарету.

Монтажер прикурил от звукооператорской зажигалки и, с наслаждением выпустив струю дыма, пожаловался:

— Всего неделю работаю для музыкальной редакции, а в голове уже столько дурацких мотивов навязло — как мяса в зубах. И ведь не избавиться от них, не выковырнуть! Чем проще мотив, тем прочнее прилипает, падла. Читаешь «За рулем», а мысленно скачешь по строчкам какой-нибудь бабской песенки, как в дурацком караоке. Дочитал статью до конца — забыл, чем начиналось.

— Зараза, — степенно согласился звукооператор. Излив свои проблемы ассистенту режиссера и плотно покушав, теперь он был готов снизойти до того, чтобы пару минут исполнять роль пресловутой жилетки.

— Сегодня с самого утра в голове что-то совсем примитивное крутится, — продолжал монтажер. — Какая-то идиотская музыкальная фраза, практически голый ритм, словно чьи-то позывные. И главное, никак не могу сообразить, что это такое и где я его слышал. Может быть, ты знаешь? Вот на такой мотив: хат-шеп-сут… — Попытавшись изобразить музыкальную фразу, монтажер внезапно осекся и оторопело посмотрел на звукооператора, словно нечаянно ляпнул какую-то глупость и тут же осознал это.

Звукооператор медленно поднял на него потухший, ничего не выражающий взгляд и устало произнес:

— Хат-шеп-сут.

Бросив в урну недокуренную сигарету, он пошел к лифтам. Монтажер растерянно посмотрел ему вслед, затем с нажимом провел ладонью по лицу, уронив свою сигарету на пол.

— Ч-ч-черт… — выдавил он.

Мотая головой, словно пытаясь избавиться от наваждения, монтажер двинулся в обеденный зал. Пристроившись с подносом у раздачи, он принялся внимательно изучать висевшую на стене компьютерную распечатку, которая была озаглавлена следующим образом: «Меню хат-шепсут на 11 хатшепсут июня хатшепсут».

Юбилейная игра шла в прямом эфире. Игроки по буквам угадывали заданное ведущим слово, ведущий при помощи язвительных замечаний пытался вывести их из душевного равновесия, чтобы придать игре необходимую остроту, регулярно объявлял рекламные паузы и время от времени призывал невидимых телезрителей сверить с ним часы, чтобы продемонстрировать, что все без обмана. Группа поддержки на невысоких трибунках вокруг сцены смеялась и аплодировала, повинуясь знакам ассистента режиссера, который бегал перед ними пригнувшись, чтобы не попасть в кадр. Рейтинги игры, как обычно, зашкаливали.

Две камеры, дававшие общий и средний планы игрового зала, были установлены на рельсовых тележках, которые толкали по студии ассистенты операторов. Крупные планы ведущего и игроков обеспечивали еще три камеры. Приникшие к видоискателям операторы держали картинку в соответствии с указаниями режиссера программы, которые они получали через наушники. В углу, скрытые от взора камер зрительскими трибунками, мерцали технические мониторы, на которые выводился сигнал, поступающий в эфирную студию и на запись для повторного показа. Игроки и ведущий плавились под ослепительным светом софитов, поэтому время от времени гримеры, дождавшись сигнала режиссера, выныривали снизу и промокали им лица салфетками. Предварительно режиссер переключал картинку на зрителей или на крупный план того из игроков, который в настоящий момент был в порядке.