Генри Каттнер - Ночная битва Страница 2

Из-за шума они не могли слышать спора, но смысл его не вызывал сомнений. Наконец солдат плюнул на пол, выругался и ушел. Какой-то толстяк в пурпурных шелках одобрительно заметил: «Хоть здесь отдохнуть от солдафонов!»

Лейтенант Бинне встал и подошел к ложе толстяка.

Руки его едва заметно дрожали.

«Плевать на этого штатского, — подумал Скотт. — Пойдет только на пользу, если Бинне расквасит ему морду».

Похоже, дело шло к тому — толстяк сидел с девушкой и вовсе не собирался отступать. Бинне явно говорил ему что-то оскорбительное.

Вспомогательный динамик выбросил из себя несколько быстрых слов, потерявшихся в общем гомоне. Однако тренированное ухо Скотта ухватило смысл. Он кивнул Джине, многозначительно причмокнул и сказал:

— Вот так-то.

Девушка тоже услышала и оппстила его. Капитан направился к ложе толстяка как раз в тот момент, когда началась драка. Штатский, красный как индюк, ударил внезапно, случайно попав по скуле Бинне. Лейтенант, неприятно улыбаясь, отступил на шаг и сжал кулаки. Скотт схватил его за плечо.

— Спокойно, лейтенант.

Бинне в ярости повернулся к нему.

— Не лезь не в свое дело. Дай мне…

Толстяк заметил, что его противник отвлекся, почувствовал прилив отваги и набросился на лейтенанта. Скотт заслонил Бинне и наотмашь ударил штатского по лицу, одновременно сильно толкнув. Толстяк повалился на свой столик, а когда поднялся, увидел в руке Скотта оружие.

— Займитесь лучше вязанием, — сухо посоветовал ему капитан.

Толстяк облизал разбитые губы, помешкал, ко все-таки сел, бормоча что-то о чертовых сукиных детях — Свободных Солдатах.

Бинне старался высвободиться и был уже готов ударить капитана. Скотт спрятал оружие в кобуру.

— Приказ, — сказал он, кивнув на динамик. — Слышал?

«…мобилизация. Людям Дуне собраться в штабе. Капитану Скотту явиться в Администрацию. Срочная мобилизация…»

— Ясно, — процедил Бинне, все еще взбешенный. — О'кей, я понял. Но на эту гниду мне хватит пары минут.

— Ты забыл, что такое срочная мобилизация? — повысил голос Скотт. — Может, придется сразу выступать. Это приказ, лейтенант.

Бинне с видимым разочарованием козырнул и ушел, а Скотт направился к своей ложе. Джина взяла перчатки и сумочку, быстро подкрасила губы.

— Я буду дома, Брайан, — сказала она совершенно спокойно.

— Удачи.

Он быстро поцеловал ее, чувствуя нарастающее возбуждение в предчувствии близкого боя. Джина понимала его. Улыбнувшись, она легонько погладила его по голове, встала, и они бок о бок вышли в веселый хаос Дорог.

Душистый ветерок коснулся лица Скотта, и он скривился. Во время карнавалов Купола становились для Свободных Солдат еще менее приятны, чем обычно. Они еще мучительнее ощущали пропасть, что отделяла их от жителей подводных городов. Скотт проложил себе дорог, сквозь толпу, таща Джину к скоростному центральному полотну. Они нашли себе сидячие места.

На развилке в форме клеверного листа Скотт покинул девушку и направился в сторону Администрации — группы высоких зданий в центре города, где располагались основные технические и политические департаменты. Только лаборатории находились в пригородах, ближе к основанию Купола, Примерно в миле от города стояло несколько маленьких исследовательских куполов, но там проводили только самые опасные эксперименты. Взглянув вверх, Скотт вспомнил катастрофу, превратившую науку в подобие масонской ложи. Над центральной площадью висел свободный от пут гравитации глобус Земли, полуприкрытый черным пластиковым саваном. В каждом Куполе была такая же вечная памятка об утраченной родной планете.

Взгляд Скотта последовал еще дальше, к куполу, словно мог пройти сквозь империум, полмили воды и облачный покров к висящей в пространстве белой звезде, светимостью в четыре раза меньше Солнца. Это все, что осталось от Земли после того, как два столетия назад ученые расщепили атом. Катастрофа ширилась, как пожар, перепахивая континенты, сравнивая горы с равнинами. В библиотеках хранились видеозаписи этого апокалипсиса. Возникла религиозная секта — Люди Нового Суда — призывавшая к полному уничтожению науки. И по сей день кое-где существовали последователи этого учения. Однако, когда техники, объединившись, раз и навсегда запретили эксперименты с атомной энергией и постановили, что ее применение должно караться смертью, секта почти полностью утратила свое влияние. Техники никого не принимали в свое сообщество без обязательной «Клятвы Минервы».

«…работать на благо людей… предпринимая все возможные предосторожности… получать у властей разрешение на проведение рискованных экспериментов, представляющих опасность для человечества… никогда не забывать оказанного мне доверия и всегда помнить о смерти родной планеты, вызванной неправильным использованием знания…»

Земля. На взгляд Скотта это был странный мир. Например, там был солнечный свет, не профильтрованный сквозь облачный покров. На Земле оставалось совсем немного неизученных районов, а здесь, на Венере, где еще не освоили континенты, было одно сплошное пограничье.

В Куполах властвовала высокоспециализированная общественная культура, а на поверхности царил первобытный лес, там только Свободные Солдаты держали свои Крепости и флот. Флот служил для сражений, а в Крепостях жили техники, поставлявшие новейшие средства для ведения войны. В Куполах терпели визиты Свободных Отрядов, но не давали им места для штаб-квартир — настолько сильна была неприязнь, настолько глубока была в сознании штатских пропасть между войной и мирным развитием цивилизации.

Движущаяся дорога под ногами Скотта превратилась в лестницу и подняла его к зданию Администрации. Скотт перешел на другую Дорогу — та доставила его к лифту — и спустя несколько он минут уже стоял перед портьерой с портретом Дэна Кросби, президента Купола Монтана.

— Входите, капитан, — донесся голос Кросби, и Скотт, пройдя за портьеру, оказался в небольшой комнате. Стены здесь были покрыты фресками, а большое окне открывало вид на город. Кросби сидел за столом. «Он похож на старого потасканного клерка из романа Диккенса», — подумалось Скотту, На деле же, Кросби был одним из крупнейших социополитиков Венеры.

Цинк Рис, командир Свободного Отряда Дуне, сидел в кресле, являя собой полную противоположность Кросби.

Казалось, вся влага из тела Риса испарилась под лучами ультрафиолета много лет назад, оставив мумию из коричневой кожи и мышц. В этом человеке не было ни следа мягкости, его улыбка больше походила на гримасу, а мускулы под смуглой кожей — на тросы.