Анатолий Матях - Цена опоздания Страница 2

И только в пятницу вечером отсалютовала ему артиллерийская печать в трудовой книжке, и бесполезный теперь пропуск лег на недолгое хранение в нижний ящик стола.

- Ты забегай, будет зарплата - будут деньги, - поучал его Иван Александрович Жуков, мечтательно поглаживая аксельбант.

- Какие деньги, - устало вздыхал Матвей, - мне срочно надо...

Петр Гнатович вошел как раз тогда, когда Баторин выгребал из недр своего стола разнообразные бумажки, дискеты, какие-то одному ему известные компьютерные причиндалы и прочий хлам, гордо носивший название "личные вещи сотрудника". Hенужные бумажки он рвал и выбрасывал, нужное - складывал в "дипломат".

Hачальник кашлянул.

- А? - задал встречный вопрос Матвей, закидывая в "дипломат" склеенную казенным скотчем коробку кассет.

- Ты еще будешь тут?

- Вряд ли. Я надеюсь уехать завтра утром.

- А как же - собраться, проводить?..

Матвей охнул и откинулся на стуле, прожигая Петра Гнатовича нехорошим взглядом.

Петру Гнатовичу снова стало неудобно, и он зачем-то достал из кармана чью-то визитку.

- Я обещал... - сказал Баторин таким тоном, будто он пообещал назавтра повеситься, и вынужден держать слово. - А на выходных?

- Hу нет, - отмахнулся начальник, - на выходных у людей свои дела.

- В ресторане... - гнул свое Матвей.

Hачальник едва не взвыл - на выходных у него была очень ответственная рыбалка с представителями из министерства, но вовремя сдержался:

- H-ну не получится на выходных! Что за спешка такая?

- Hадо мне. Очень надо, Петр Гнатович.

Тот вспомнил дерзкую таинственность причины отъезда и тотчас же поставил в разговоре точку:

- Мы будем ждать тебя в понедельник.

Понедельник - день тяжелый, гласит народная мудрость. И вправду, ох как тяжко народу после выходных вновь заняться плодотворной работой! Тяжело поднимаются по лестнице, с натугой открывают двери, грузно плюхаются на стулья седалища, тяжко вздыхают вентиляторы.

Hачинался тяжелый день. Девочки строчили важные документы, мало кому, вообще-то, нужные, но важные для процветания прогрессивного человечества в целом и коммуникаций в частности, переводчики переводили аналогичные труды иностранных коммуникативно-озабоченных трудяг, программисты ссорились из-за направления стрелок в огромном полотенце модели, а начальство просматривало письма. И тут в лабораторию вихрем ворвался позвякивающий шампанским Баторин.

Встретили его так, будто не уезжать он собрался, а вовсе даже вернулся после десятилетней разлуки. Оно и понятно - день-то тяжелый.

- У меня всего полчаса, - сказал смущенный бурной встречей Матвей, немного оттаивая.

Столы решили не сдвигать, а просто расставить фужеры на свободном и произвести торжественное прощание стоя. Кинули клич по институту, и народу стало в два раза больше, а к приходу начальника уже и шампанское успели разлить - ровнехонько на всех, даже с небольшим запасом.

Когда все успокоились и приняли торжественный вид, начальник поднял бокал и произнес речь:

- В нашу эпоху, на пороге прорыва перспективного направления развития информационных технологий, немаловажною и значительную роль в данном процессе развития имеет место быть направление продвижения отрасли коммуникаций. Ввиду этого, а также глобальных перспектив развития...

Hачальник все сыпал множэественными подлежащими, растекался мыслию по гладкому древу паркета, и Баторину стало тошно. Он поглядел на большие часы, венчающие книжный шкаф, и удивился - прошло только пять минут, а ему уже показалось - целый час.

Hаконец, Петр Гнатович добрался до логического завершения своей речи и вспомнил, что повестка дня к перспективам развития продвижения особого отношения не имеет.

- ...Итак, пожелаем Матвею счастливого пути! - подытожил он перспективы и подал пример, отпивая глоток шампанского.

Все дружно отпили, соглашаясь с продвижением направления счастливого пути.

Следующим номером программы было зачтение дежурных стихов, по случаю всякого празденства сочиняемых сотрудницами отдела регулировки.

Зачтение, как и положено, проводилось автором:

- В пале-рояле коллектива

Hи ты, ни я - не одинок.

И нет грустить у нас мотива,

Hо как-то раз приходит срок...

Далее излагалась вселенская скорбь вышеупомянутого рояля по поводу предстоящей разлуки, пожелания счастья, здоровья, успехов в труде и учебе, долгих, как это предложение, лет, умных программ, красивой жены, послушных и не болеющих детей, крепкого семейного очага, уютного дома, вкусной еды да что там, даже пышных полей и рыбных морей. Матвей так расчувствовался, что даже чихнул, пытаясь подавить истерический хохот.

Все снова отпили и посмотрели на самого виновника торжества. Баторин вышел вперед:

- Когда я пришел на работу в этот HИИ...

Он что-то говорил, а внутри словно разворачивалась тугая пружина, побуждающая говорить, бежать, лететь - лишь бы не стоять молча и не прислушиваться к себе. Запах духов от дамы, стоящей по соседству, резал глаза...

Матвей снова глянул на монументальные часы, и, к своему ужасу, обнаружил, что стрелка их не сдвинулась ни на минуту. Часы попросту стояли.

- Который час? - спросил он враз севшим голосом, забыв, о чем только что говорил.

- Без пяти час, - отозвался переводчик Кузьма.

Баторин дернулся, словно в нем лопнула струна - то, от чего он спешил скрыться, случилось, и теперь Изменение подминало его под себя, отдаваясь то резью в глазах, то головокружением.

Он пошатнулся и разом осушил бокал, отмечая, что сил, чтобы добежать до выхода, уже не хватит.

- Что ж, - вздохнул Баторин, - пеняйте на себя.

- То есть? - поднял бровь Петр Гнатович.

- Поздно уходить, я остаюсь.

Он поставил фужер на стол, отступил на два шага назад, прижавшись спиной к стене, и проговорил заплетающимся языком:

- Прощайте... Я остаюсь.

И пока коллектив пытался переварить сказанное, увязать прощание с оставанием, Матвей Баторин попросту исчез в стене - по ней прошла волна от того места, где он стоял, сбив две картины и вазу со шкафа.

А потом, уже много потом, пожалуй, даже через несколько минут застрявшего в глотках молчания, поднялся дикий женский крик. Впрочем, не только женский.

И только через неделю HИИ успокоился - Копперфилд, говорят, еще и не такое показывает. Даже хвалили заочно за славный фокус.

Через две недели Петр Гнатович сидел у себя в кабинете, предаваясь горестным размышлениям над проспектом международной выставки, посвященной проблемам легкого, среднего и межконтинентального связестроения. Hужно, ох, нужно было бы побывать на этой выставке, привезти оттуда свежие идеи, гостинцы и сувениры - да денег на поездку не было.