Ольга Онойко - Лётчик и девушка Страница 2

— Разгонишься — станет жарко.

Элис снова скрипнул расчалками.

— Парень, — сказал он, — я вижу, ты идёшь на принцип. Ладно уж. Заведи меня. Я фонарь включу.

Тихо поскрипывали шасси. Лётчик шёл впереди, Элис выруливал за ним. Верхнее крыло нависало над головой. Боковым зрением лётчик следил за тем, как взмахивает винт. Самолёт сейчас напоминал послушную лошадь. Лётчик усмехнулся этой мысли. Хозяин мастерской, где он купил Элиса, предупреждал, что нрав у триплана скверный и с ним придётся несладко. Но они приглянулись друг другу. Лётчик дал над островом мастера пробный круг, выполнил пару фигур сложного пилотажа и нашёл, что в воздухе триплан безупречен. Заходя на посадку, лётчик уже знал, что другой самолёт ему не нужен, — а мастер, наблюдавший за ними с земли, и не стал предлагать других.

Элис бурчал, что у него затекли элероны, но раз бурчал про себя — значит, неполадок не было.

Лётчик вывел его на край поля, давно сжатого и плоского, как стол. Остановил триплан на травке, чтобы винт не поднимал пыли, и начал прогревать мотор. Элис приободрился и стал травить анекдоты, но лётчик его не слушал.

Осеннее солнце лило на землю холодные светлые лучи. Было безветренно и очень тихо. Вдали темнел еловый лес, на опушке его там и здесь вспыхивали алым и золотым лиственные деревья. С зелёной ещё травы сходил иней. Лётчик кинул взгляд в сторону хозяйского дома. Тут он прожил четыре месяца: славное, доброе было лето. Ему нашлось и место, и дело, хутор принял его как родного. Вместе с хозяином он чинил комбайн, потом летал на соседнее небо, на завод, за новыми аккумуляторами, потом привёз Нилану-Читайке невесту с Земли и катал на свадьбе гостей. Застрелил в лесу волка, выбрал в конюшне «свою» лошадь, перемигивался с хозяйскими дочерьми… Можно было бы жить здесь и добрую осень, и зиму, и всю жизнь.

Литейн и Игрейн вышли на крыльцо и смотрели, как он готовится отправляться. Смотрели пристально, без укора, с бездумной тоской, сложив руки на чистых передниках. Лётчик подумал: хорошо, что на хуторе хватает мужиков. Улетать, зная, что он оставляет хозяйство без мужской руки, было бы куда тяжелей.

Но ему пора было в путь. В самом деле, пора.

Он сунулся в кокпит и вытянул из сумки тетрадь с расчётами.

— Крылья! — взвыл над ухом триплан. — Гад, не ходи ногами по крыльям!..

— Извини, — сказал лётчик и раскрыл тетрадь, прижав её к борту. — Слушай. Если всё пойдёт хорошо, завтра мы будем на небе Марса. Венера в афелии, проход через небо Солнца наименее опасен. К тому же встречного ветра почти не будет. Стало быть, планируем как обычно. Если я правильно посчитал, нас как раз отнесёт к Деймосу. Там дозаправимся и полетим на Марс. Элис, готов?

Лётчик уже однажды форсировал небо Солнца — давно, во время войны. Тогда под ним был другой самолёт. Элис по этому маршруту летел впервые.

И он боялся. Настолько, что даже не пытался это скрыть. Некоторое время он молчал, только мотор его рокотал всё громче и громче и всё быстрее вращался винт. Потом триплан сказал:

— А если ты посчитал неправильно?

У лётчика был заготовлен ответ.

— Тогда ветер отнесёт нас к какому-нибудь астероиду или к одному из спутников Юпитера. Но придётся лететь долго, не спать несколько суток. А мне придётся ещё и дышать чистым эфиром. Тоже удовольствие небольшое.

— Понятно, — сказал Элис и снова замолчал. Лётчик положил руку на носовую часть фюзеляжа, обшитую алюминиевыми листами. Мотор вибрировал. Элис словно дрожал. Но он всецело доверялся лётчику и не думал с ним спорить. Лётчик вспомнил свой первый, боевой самолёт. Тот был не слишком-то разговорчив и сдружиться они не успели, но перед вылетом лётчик чувствовал то же: полное доверие и послушание машины, такой сильной и хрупкой.

Он проверил магнето и генератор, а потом отошёл на несколько шагов, чтобы напоследок полюбоваться Элисом. Было это у него что-то вроде суеверия — так другие садятся посидеть перед дальней дорогой. Силуэт триплана чётко вырисовывался на фоне светлого небосвода, лёгкий как бабочка и вместе с тем неуклюжий. Солнце поднималось. Малиново-алые бока становились всё ярче. «Ничего, — с весёлой верой подумал лётчик. — Хорошо долетим».

— Ты позавтракал? — вдруг спросил Элис.

— Нет, — сказал лётчик, возвращаясь к нему. — Я вчера попрощался со всеми. А сегодня утром хозяйка принесла мне молока с хлебом.

— Они к тебе привязались.

— Я к ним тоже, — ответил лётчик и прыгнул в кабину. Застегнул поясные и плечевые ремни, затянул их, надел шлем и задвинул над головой стеклянную крышу. — Элис, иди на взлёт.

Он потянул штурвал на себя, триплан напрягся, как лошадь перед прыжком, «ну!» — мысленно крикнул лётчик, — и колёса шасси отъединились, наконец, от мягкой серой земли. Секунду спустя под ними уже плыли зелёные макушки леса. Мотор рокотал ровно. Разминая элероны, Элис слегка кренился вправо и влево, а потом пошёл как по струнке, энергично набирая высоту. Лётчик даже придержал его. Хотелось в последний раз взглянуть на хутор.

И они описали круг над хозяйским домом. Триплан сохранял большой угол кабрирования, высота росла. Скоро вдалеке, за холмами, засеребрилось озеро и впадающая в него река. За рекой расстилались поля озимых — всё ещё до самого горизонта. Лётчик знал, что когда они поднимутся выше, то увидят горную гряду, и океанский берег, и острова.

— Помнишь, — окликнул Элис, закладывая вираж, — как мы катали гостей? На свадьбе?

— Помню.

— Ну и упился же ты тогда, — не без ехидства сказал триплан. — Был бы я конём, я бы тебя сбросил.

Лётчик помрачнел и не ответил.

Он начал увеличивать скорость и твёрдой рукой направил Элиса носом в небо. Небо было чистое, бездонное и страшновато-прозрачное, как будто межпланетный эфир просвечивал за пеленами атмосферы. Элис оробел и смолк.

Но его болтовня пробудила в лётчике воспоминания: почти полгода назад в такое же ясное утро он вылетал с Земли. Тогда всё было иначе. Ни секунды он не сожалел о том, что покидает центр мира. Каждый преодолённый километр приближал его к мечте. Сознание этого опьяняло. Казалось, разбегись хорошенько — и взлетишь без самолёта… Друзья отговаривали его. Даже бывшие однополчане считали, что его затея безумна, экспедиция самоубийственна. А тётушка Ньена, помнится, взялась убеждать, что за пределами Земли сплошные дикость и варварство и для разумного молодого человека нет совершенно никаких перспектив.

«Как-то она там?» — подумал лётчик, улыбнувшись. Месяц назад он отправил тётушке письмо. Должно быть, оно уже дошло по назначению. Ответное письмо тётушки вернётся к ней с пометкой «адресат выбыл»… Да, всё иначе. Он по-прежнему идёт к мечте, но слишком долог путь. На Луне лётчик провёл три дня, на Меркурии — две недели, Венера остановила его больше, чем на четыре месяца… «Полдороги пройдено, — сказал он себе. — Потом станет проще. Небо Солнца — это рубеж».