Анатолий Днепров - Лунная соната Страница 2

- Это ее память.

- Ну, знаете! Если у вашей машины память имеет такой вид...

- О памяти судят не по ее виду, - возразил я.

- А мне все равно. Я люблю все красивое. Вы можете мне помочь?

Ольга работала в Институте биометрии. Это и привело ее ко мне.

- С такой памятью, наверное, на вычисления понадобятся десять лет, ворчала она, пока я на клавиатуре набирал программу ее задачки. - А профессор Павлов требует ответ послезавтра.

- Вот ответ, - сказал я, подавая ей табличку с цифрами.

Ольга подозрительно посмотрела на меня, потом расхохоталась.

- Вы шутите!

- Нисколько. Проверьте сами. Кстати, а вот и график. На нем вся экология вашего царства водорослей, как на ладони. Точку равновесия "Людвиг" подчеркнул красными чернилами. Он очень вежливый, наш "Людвиг", даже тогда, когда о нем отзываются непочтительно.

Ольга немного смутилась и виновато посмотрела на ящик с памятью.

- Разрешите, я приду вечером и смахну с машины пыль, - сказала она.

С того вечера мы стали с ней встречаться. Она была воплощением самой жизни, так прекрасна она была.

- Владо, мне надоело идти, - обычно говорила она во время прогулки. Давай побежим.

И мы бежали вдоль асфальтовой дороги к космодрому наперегонки, пока наконец кто-нибудь из нас не отставал, чаще всего я.

- Ну, что выдохся, а! - дразнила она меня. - Владо, а правда, что при помощи машины можно узнать, что делается в душе человека?

- А для чего это нужно, узнавать, что делается в душе человека?

- Ну, так, ради интереса.

- Наверное, можно. Только не нужно.

Она взяла меня за руку и проговорила:

- А мне очень хотелось бы узнать, что делается в твоей душе.

Я очень смутился.

- Впрочем, я и без машины догадываюсь, что с тобой!

- Если догадываешься, то лучше не говори.

Как-то Ольга не приходила несколько дней, а когда пришла, то была печальна и задумчива.

- Что с тобой, Оля? - спросил я.

- Спроси "Людвига". Он ведь у тебя все знает.

Она невесело усмехнулась. Мы взялись за руки и прошлись до космодрома и обратно.

- Сколько времени летит ракета до Луны, - спросила она.

- В зависимости от трассы. Часов двадцать пять - тридцать.

- Как долго.

На следующий день она пришла веселой и радостной.

- Владо, идем танцевать! Я хочу сегодня танцевать. Целую ночь! До самого утра!

Но мы не танцевали до самого утра. Зал молодежного кафе только начал заполняться народом, как вдруг Ольга схватила меня за руку и закричала.

- Посмотри в окно! Какое чудо на улице. Пойдем на нашу любимую дорогу.

Действительно было чудо. Вечная тишина опустилась на зеленые холмы. Воздух был напоен запахом горячих полевых трав и влажной земли, а серебристое от лунного света небо опустилось низко-низко. Стоило пройти всего несколько шагов, подняться на холм, и, казалось, можно было коснуться рукой кромки сияющего облака.

- Пошли в поле, - прошептала она.

Все было как во сне, и я не помню, как мы оказались на берегу Большого озера. С западной стороны, где находился водный стадион, доносилась музыка, а здесь берег был совершенно диким, и только узкий бетонированный мостик среди высоких камышей напоминал о том, что кто-то позаботился, чтобы по озерным джунглям можно было совершать прогулки. Несколько минут мы шли среди зарослей. Потом мы оказались на самом краю мостика, почти на середине озера.

- Смотри, Владо, вон она! - крикнула Ольга, показав на отражение Луны в слегка волнующейся воде, - как я хочу туда!..

- Я хочу тебе сказать, Оля...

- Не надо, Владо. Завтра я улетаю. Я очень люблю одного человека. Его зовут Георгий... Ты ведь его знаешь. И он там, - она показала на Луну.

Обратно мы шли молча и мне страшно было взглянуть ей в глаза. Я хотел, чтобы облака заволокли Луну. Когда на мгновенье это происходило, я облегченно вздыхал.

Прощаясь, Ольга задержала мою руку в своей.

- Прости меня, Владо. Я должна была бы об этом сказать тебе раньше. Прости меня. Ты такой хороший, верный друг, а я такая глупая...

...Я никому не говорил об этом ни слова. Только тебе, Людвиг, и то только потому, что скоро тебя не будет...

III

Через неделю после отлета Ольги ко мне в лабораторию прибежал запыхавшийся Сережка.

- Владо, готовь стихи!

- Какие, кому?

- Самые наилучшие, человеку, находящемуся в небе.

- Ничего не понимаю.

- Чудак. Завтра столетие со дня открытия трассы Земля - Луна. Торжественные вечера, народные праздники, гулянье и так далее. А кроме того, радиосвязь с Луной.

Я вздрогнул.

- Разве ты не хочешь поговорить с Ольгой?

Я пожал плечами, не зная, что мне ответить.

- Ты какой-то странный, Владо, честное слово. Впрочем, как знаешь. Только для разговора тебе нужно прийти между семью и девятью вечера в Управление космической связи, седьмой этаж, комната семьсот. Я зарезервировал для тебя пять минут.

Несколько минут я ходил по комнате, думая, что мне делать. Что делать, что делать?

- Что мне делать, Людвиг? - спросил я старую машину. Конечно, я должен сказать Ольге то, что не было сказано. Но как? Какими словами?

- Я люблю Ольгу, Людвиг! Как мне сказать ей об этом?..

...Я подошел к пульту управления и повернул ручку экстремального поиска. Затем я включил систему самопрограммирования и всю память машины. "Людвиг" загудел, как бы сообщая мне, что он готов выполнить любое задание.

Ряд черных клавишей с полуистертыми надписями: "Диф. уравнен." "Интегр." "Эконом. задачи", "Промышл.". Я нашел слово наименее истертое временем и нажал на клавишу...

"Старик работает медленно, очень медленно", - подумал я, глядя на неподвижный барабан. Наконец, он завертелся

IV

Когда на следующий день я передал небольшой моточек провода девушке-оператору, она удивилась.

- А говорить вы не будете?

-Нет.

- Кому передать?

- Ольге Алехиной, биофизическая база.

Девушка вставила катушку в проигрыватель и нагнулась над микрофоном.

- Вызываем биофизическую базу, Ольгу Алехину.

Во всех динамиках, расставленных в зале ожидания, послышался шорох, а затем раздался голос, который звучал гулко, как в огромном пустом зале:

- Ее фамилия теперь не Алехина, а Карено. Сейчас она в кратере Коперника, на квартире своего мужа Георгия Карено. Говорить будете?

Я яростно завертел головой. Девушка-оператор сказала:

- Ведено проиграть для нее запись. Включите квартиру. Алло, Ольга Карено, алло...

- Да, я слушаю!

И я услышал музыку. Ее услышали все, кто был здесь. Это была старинная фортепьянная пьеса. Мелодия была предельно ясной, искренней, а аккорды создавали удивительный мерцающий фон, который, если закрыть глаза, превращался в лунный свет. Это была мягкая и грустная пьеса, почти человеческая песня без слов. Теплота руки Ольги, шорох камыша, качающаяся в воде лодка... Аккорды прятались за вязь основной темы, а затем властно выдвигались вперед, утверждая силу и могущество. Так было долго, целую вечность. И вот музыка замерла.