Леонид Панасенко - Место для журавля Страница 2

- Да, ты генерировал мощный поток дискомфорта, - как ни в чем не бывало согласилась Дар. - Жажда общения, застой в работе над монографией плюс обыкновенный сенсорный голод...

"Нахваталась словечек... - саркастично подумал Алешин. - Даже о монографий знает. В самом деле, шестая глава что-то не клеится... Откуда только знает? Ну, Что ж, игра так игра".

- И звездная девочка решила помочь? - Он ласково привлек Дар к себе. От пережитого, от странного разговора чуть-чуть кружилась голова.

- Я побуду несколько месяцев и помогу, - согласилась Дар. - Но не дольше второго декабря. И не целуй меня так часто - мне непривычны земные ласки.

- Я с ума сойду! - Алешин сел на край кровати. - Ты, девочка, невозможная фантазерка. Может, вернемся на землю? Хочешь, я расскажу о тебе? Зовут тебя, значит, Дар. Фамилия и отчество? Скажем так: Климова. Дар Сергеевна. Среднеспециальное образование. Скажем, библиотекарь. Приехала из Пскова или Воронежа. Похоже?

- Пусть будет так, - согласилась Дар и прикоснулась к нему легкой рукой. - Если тебе удобно, пусть будет так.

- Смешно! - покачал головой Алешин. - Послушать тебя, так все нарочно. Услышала, пришла... утешила. Все по заданию института?

Дар не заметила насмешки, ответила вполне серьезно:

- Нет, что ты. Я все сама! Никто в институте не знает... А наша близость... Понимаешь, раз я почувствовала твою душу, значит, мы чем-то близки. Это странно. Вечная разобщенность, невозможность полного слияния индивидуальностей...

Алешин закрыл рот Дар поцелуем, затем тихо попросил:

- Давай прекратим этот разговор. Мне он неприятен. Наука есть наука, пусть и умозрительная, а жизнь есть жизнь. Я философ и не люблю вымышленных миров. Давай просто, без всяких там сказок...

Дар долго молчала, вздохнула, соглашаясь:

- Ты, наверное, прав. Нельзя соединять несоединимое. Меня тоже так учили. Но я никогда не верила... Пожалуй, лучше оставаться извне или полностью подчиниться чужому миру, раствориться в нем. Я подумаю милый. Если ты так хочешь, я подумаю.

Посланец прибыл точно в назначенное время.

Это был маленький седой старичок в горбатом пальто и заячьей шапке. Не вытерев ног и даже не поздоровавшись, он прошел в комнату, сел в кресло. Шапку Посланец положил на колени, всем своим видом показывая, что разговор будет коротким.

- Сегодня шестое декабря, - недовольным тоном сообщил он. - Что вы себе думаете? Мы и так перерасходовали здесь уйму энергии. Если каждый...

- Переход строить не придется, - перебила его Дар. - Я остаюсь на Земле.

- В каком смысле? - опешил старичок.

- В прямом. Я полюбила человека. То есть объект исследования.

Старичок пожал плечами, откинулся в кресле.

- Час от часу не легче, - проворчал он. - Теоретически, конечно, возможно. По институту было несколько случаев... И все-таки не понимаю: как можно полюбить дикаря?!

- Он не дикарь, - возразила Дар. - Напротив, крупный ученый, философ. С ним интересно.

- Бывает, - вяло кивнул Посланец и достал блокнот. - На сколько продлить ваш въезд? Учтите: плотская любовь всего лишь подобие Великого Слияния. Вам придется потом долго очищать душу. Если вы остаетесь, эксперимент переходит в ведомство отдела эмоций. Полгода вам хватит за глаза.

Дар покраснела, досадливо повела плечом.

- Вы не поняли. Я остаюсь насовсем.

Посланец от неожиданности даже привстал. Заячья шапка упала на пол.

- Девочка моя, - сказал он, беря Дар за руку и вглядываясь в ее глаза. - Вы, наверное, больны. Я сейчас исследую вашу психику и постараюсь помочь. Вы не ведаете, что творите.

- Да нет же! - Дар высвободилась. - Я все обдумала. Это не по мне отрешенно наблюдать, экспериментировать... Люди близки нам. Чтобы их познать, надо с ними жить. Стать такими же, как они.

- Это невозможно, - жестко возразил Посланец. - Разницу в развитии, в ступенях мировосприятия нельзя ни уничтожить, ни проигнорировать. Как бы вы, девочка, ни пытались раствориться в этом мире, вы всегда останетесь инородным телом. Дело не в знаниях: их можно приобрести, передать. Вы будете постоянно ощущать разность духовных потенциалов. Это убьет вас.

- Я привыкну, - возразила Дар. - Лучше дать счастье одному умному землянину, чем гадать о судьбах всей цивилизации людей. Кроме того, Геннадий самостоятельно нащупал интересные космологические закономерности, я исподволь помогу ему осознать их.

- Но не такой же ценой! - вскричал Посланец, забыв земную форму вежливого обращения. - Ты же все потеряешь! Семьсот-восемьсот лет нашей жизни - это по земным меркам бессмертие. Затем биоформа. Ты глянь на меня, глянь! На эту мерзкую, полумертвую плоть. Но ведь я вернусь в ГИДЗ и стану опять молодым, практически всемогущим. Ты же, приняв их жизнь, через тридцать-сорок лет разрушишься, превратишься в тлен. У тебя заберут все, девочка моя, даже крылья. Останется память и запрет вспоминать. И это самое страшное... Когда ты поймешь всю глубину несоответствия, когда осознаешь бессмысленность жертвы...

Дар заплакала.

- Не надо пугать меня, - тихо попросила она. - Я не хочу быть богом холодным и равнодушным. По-видимому, мне досталось чересчур отзывчивое сердце, а здесь столько беды и невежества. Не надо меня пугать. Мне самой страшно. Но я знаю: раньше и у нас, и здесь, на Земле, сильные всегда шли на помощь к слабым, гордые помогали малодушным повзрослеть. Нас учили: добро должно быть активным. Значит, надо рисковать и жертвовать. Мы разучились жертвовать.

- Есть разные жертвы, девочка моя, - грустно сказал Посланец, поднимаясь из кресла. - Необходимые и, как бы тебе сказать... восторженные. За которыми, кроме порыва и благих намерений, ничего нет.

Посланец подобрал шапку и из умного, властного собеседника вновь превратился в седого старичка в горбатом пальто. Он снова перешел на "вы".

- Мне жаль вас, - сказал он, глядя на богатые "королевские" обои. Живите как знаете. Но я попытаюсь уговорить руководство института не выпускать вас из виду, не принимать всерьез вашу жертву и ваше отречение.

Посланец впервые за время разговора скептически улыбнулся.

- Может, мы еще и заберем вас. Когда произойдет полное отторжение. Может, удастся. А пока - прощайте.

Он зажег глаза в зеленом спектре, что на универсальном галактическом языке означало пожелание удачи, шагнул на середину комнаты и растворился в воздухе.

Дар несколько минут тупо разглядывала обои, пока не спохватилась: в дверь настойчиво звонили. Два длинных, три коротких. Значит, Геннадий не один, а с гостем.

Аспирант Овчаренко заходил к ним почти каждую субботу. Обворожительно улыбаясь Дар, еще в прихожей незаметным движением доставал из "дипломата" бутылку пива.

- Знаю, знаю, Дар Сергеевна, - говорил он, полупряча бутылку за спину. - Вы презираете огненную воду. Но нам, хилым интеллигентам третьего поколения, и так почти недоступны пороки. Нам запрещают, но мы философы...