Вадим Кирпичев - Экспертиза Страница 2

Жест получился императорским. Все смолкли.

Вы не ответили на мой вопрос.

- Пытаюсь.

Смущенным мужик не выглядел.

- И многих исцелили?

- Некоторых.

- Понимаю. Что за пустяки для человека, преподнесшего миру перпетуум-мобиле. Извините - модифицированный перпетуум-мобиле.

Помолчали.

Молчать мужик умел.

Врать расхотелось.

- Приходите-ка еще через недельку. Не смотрел я ваш опус со временем туго.

- Знаю. У вас ведь важные дела.

И будь я проклят, если в глазах мужика не мелькнуло что-то похожее на насмешку.

Тамара подхватила целителя под локоток и, тараторя, заглядывая в лицо, повела к выходу.

Чего-то я не понимал. "Чайник" - существо трепетное. Нет у него права на умный взгляд. Прибавьте темное место жительства, замашки экстрасенса - чем черт не шутит!

Заглянуть в бумаги?

Черный портфель, словно подслушав мои думы, высунул свою радостную морду. Я решительно нагнулся и со всего маху локтем впечатался в острый угол стола.

- О, мама мия!

Я вдруг понял в с е. Еще презрительно кривил губы, еще распинался на вольтовом столбе, а тайну мужика, секрет его взгляда знал. Как только сразу не догадался? Он из староверов. Будут очи лучиться, если не пить, не курить да телик сменить на закаты.

Хорош редактор - чуть было не взялся за экспертизу вечного двигателя! Локоть заныл нестерпимо. Слава Богу, я начальник, а босс всегда может поднять себе тонус работой.

О, как я орал! Грозный и неумолимый, как железнодорожное расписание, нависнув над бедными женщинами, я громыхал, я указывал, я буквально стирал в порошок своих подчиненных. В общем, руководил. Люся затихла мышонком. Тамара поедала меня восхищенным взглядом. Она обожала такие минуты. Поставив своих дам на место по крайней мере на год, я закопался в рукопись.

Прошло минут пять. По чадящей мастерской восемнадцатого века разлился запах растворимого кофе и, растолкав тени мужиков да баб, перед глазами нарисовалась джинсовая юбка. И девчачьи коленки.

- Василий Сергеевич, - Люся заерзала на краешке стола.

- Чего?

- Ваш кофе и бутерброд.

- Спасибо.

- Василий Сергеевич, миленький, Посмотрите его бумаги...

Я потер локоть.

- И не подумаю.

- Хотя бы таблицы.

- Люся! Что сие значит?

- Я утром случайно заглянула в портфель, одним глазочком. Знаете, после этого совсем зауважала - я там ничего не поняла! Что-то о вакууме...

- Это все?

- В том-то и дело. В дырке подкладки я нашла его моментальное фото. Никогда не догадаетесь, где он снят!

- Швы не забыла распороть?

Люсьен отмахнулась и для пущего эффекта вытаращила глазки - зрелище, доложу вам, не для холостяков.

- Он снят на фоне Эйфелевой башни, Василий Сергеевич!

- Ясно. Там, слева, плюшевые львы должны быть - у кооператоров снимался.

- Да ну вас. Это настоящий Париж - мне ли не знать. Париж - это...

Кто есть и откуда пошли люди русские? Величайшая загадка истории наполовину разъяснилась. Арии, сколоты, этруски (этрусские!) - от них выводят славянские корни ученые мужи. Не знаю. Насчет всех славян не уверен. Но прародину славянок укажу - Лютеция.

- Париж, как интересно... - борясь с зевотой, я попытался изобразить требуемую эмоцию.

Люсьен полностью утвердилась своим мини-плацдармом на столе и болтала ногами.

- Итак, шеф, что будем делать?

Я посмотрел на коленки, на дверь.

- Хорошо, Люсечка. Возьму домой эту пор-р... этот портфель и посмотрю, что он там наваял.

Удивительно, но до конца рабочего дня мы работали. Да я еще часок прихватил. Не забыл и портфель.

Неделя промелькнула птицей в окне, утомив трудами и ожиданием понедельника. Хорош денек для экзамена? Тут грудь теснит, жена черная стала, а Игорек знай себе улыбочки строит, сопляк. Что-то будет сегодня?

Дверь открылась, едва мои дамы упорхнули в универмаг, ровно в полдень. Хоть часы сверяй. Чтобы не застонать, пришлось ухватиться за челюсть.

- Прошу вас, усаживайтесь, - еле слепил улыбку на лице, надо всерьез обсудить вашу рукопись.

Надо ли говорить - я о ней вчистую забыл!

Мужик сел. Выглядел он не рассеянным, нет. Просто у него были глаза человека, отправляющегося в очень дальнее путешествие.

- Вы далеко не глупы - позвольте прямо сказать: вечный двигатель невозможен. Это нарушение законов природы.

- Само собой. Но я...

- Будьте скромней. Выслушайте человека с высшим техническим образованием.

И я пустился в рассуждения об энтропии, законах термодинамики, принципе Паули и прочая. К концу лекции мой лесник выглядел так, будто его приговорили к пожизненному проживанию в городе.

- Все поняли?

- Да.

- Мой вам совет - займитесь тем, что умеете. Травки там собирайте, зубы заговаривайте. Рукопись я завтра верну.

Гость покачал головой.

- Так вы за ней вернетесь?

- Может быть.

- И когда?

Он повернулся от двери.

- Лет эдак через двадцать.

- Простите...

- Эх вы! Последняя надежда была на вас, русских. А насчет сына не волнуйтесь - все у него будет в порядке.

И ушел.

Впервые в жизни меня смогли напугать закидоном цыганского пошиба. Всеми ребрами я почувствовал молотящее сердце. Успокоился в восемнадцатом веке.

По приходу домой первым делом отыскал портфель, прихватил мусорное ведро и направился к выходу. Историю вечного двигателя надо было доводить до логического конца. Шаги внизу - легкие, частые. По ступенькам взлетел Игорек.

- Пять! Собирайте на сельхозработы!

Когда переполох в квартире улегся, вспомнил о черном портфеле.

Очнулся не скоро - за окном серел рассвет. Не читая, перелистнул последние страницы и ... закурил. Всю жизнь я давил в себе мечту о настоящем великом деле. Сколько лет боялся и мучился, заставляя себя просто жить. Глупец. Судьба дарит один шанс за жизнь. Такой шанс. Нет! Да-ри-ла.

Проект был не просто чудом, а вкуснейшим интеллектуальным блюдом. Плавающие константы, условно-знаковая математика, нестандартная топология, полтора мнимых измерения плюс совсем уж непонятные навороты делали проект невероятно дерзким и гармоничным.

Он не технологий искал, а нашего извечного презрения к мировым законам. Где же тебя носила годков эдак восемьдесят тому назад, родимый?

От внезапной мысли я усмехнулся. Экспертиза таки состоялась! И теперь я точно знал, КТО ее проводил.

Взойти на холм... вовсе не обязательно, если хочешь узреть вечный двигатель. Тихо, чтобы не разбудить сына, я вышел на балкон. Над крышами краем показалось солнце. В небе гасли последние звезды. Наша старенькая, примитивная модель перпетуум-мобиле, Вселенная, сияла во всей красе над моей головой.