Роберт Шекли - Машина Шехерезада Страница 2

— Что она делает? — спросил Мартиндейл.

— Ну, я не берусь утверждать, будто она что-то делает, — ответил владелец магазина. — Похоже, это машина, только я не знаю, как она работает. Видите, какой у нее корпус? Он из очень твердого пластика. Его, наверное, так и отлили вокруг какой-то механической начинки, потому что открыть его невозможно, разве что взломать, а это, без сомнения, испортит машину. У меня нет доказательств, но мне кажется вполне логичным предположение, что ее внутренности напичканы транзисторами, микропроцессорами, усилителями, реостатами и датчиками. Почему я так предполагаю? У меня есть на то основания. Прочтите-ка надпись, выгравированную на корпусе. Нет-нет, невооруженным глазом вы ее не увидите, посмотрите через лупу. Видите? Она выпущена на заводе интеллектуальных машин в Орегоне, штат Делавэр, а начинка изготовлена компанией «Дельфиниум» в Делосе, штат Техас. Зачем, скажите на милость, таким солидным людям врать? К тому же, как вы сами видите, машина очень дорогая. Взгляните только, какие у нее изысканные формы, как проработаны детали! Разве стал бы кто-нибудь так утруждаться просто шутки ради?

— Но для чего она предназначена? — спросил Мартиндейл.

— Если б я это знал, то запросил бы отнюдь не такую скромную цену. Мартиндейл посмотрел на мой ярлычок и присвистнул:

— И это, по-вашему, скромная цена?

— Достаточно скромная для уникального предмета, имеющего, возможно, внеземное происхождение. Но я могу скостить процентов двадцать, поскольку вижу, что вам она нравится, и, черт возьми, нельзя же все делать только ради выгоды!

— Вы вводите меня в искушение, — сказал Мартиндейл.

— Подумайте об этом, — сказал хозяин и ушел. Через некоторое время я услышала, как он шаркает возле прилавка в передней части магазина.

Мартиндейл взял меня в руки и стал разглядывать с разных сторон, сняв очки и поднося меня все ближе к глазам, к своему зрительному, но незрячему органу глазному яблоку. А потом поставил меня на место и пошел прочь. Разочарование мое было глубоким. Я знала, что скоро услышу маленький колокольчик у входной двери и оживленный голос хозяина: «Приходите еще, дорогой сэр! У нас всегда широкий выбор новых сувениров!»

Вместо этого Мартиндейл сказал:

— Пожалуй, я взгляну на нее еще раз.

— Как вам будет угодно, сэр, — откликнулся хозяин. Я услыхала приближающиеся шаги Мартиндейла и знакомое поскрипывание половиц. И вот он опять стоит возле стеклянной полки, а глаза его прямо напротив меня.

— Что-то в ней есть, — проговорил он.

Я ждала, не смея надеяться. Как многообещающе это звучало! Но, увы, он был не первым, кто зашел так далеко. Он все еще мог уйти ни с чем.

— Как ты работаешь? — спросил он.

Обращение! Эликсир жизни! Долгожданный сигнал! Призыв пробудиться и восстать ото сна! Так просто — и так трудно догадаться. История спящей красавицы. Он задал мне вопрос, и я наконец могла функционировать. Я позволила себе один лишь краткий всплеск победного восторга. Затем я вновь обрела над собой контроль. Слишком рано радоваться.

— Я с удовольствием рассказала бы вам какую-нибудь историю, — ответила я.

Мартиндейл так изумился, что чуть не выронил меня. Сквозь кожу его руки я почувствовала, как бешено забилось у него сердце. Сулилось нечто из ряда вон выходящее, и оба мы это знали.

— Ты разговариваешь! — воскликнул он.

— Да, — подтвердила я.

— Но владелец магазина об этом не знает!

— Конечно, не знает.

— А почему?

— Потому что он никогда не пытался заговорить со мной.

Мартиндейл долго не спускал с меня глаз. Потом проронил:

— Ты очень дорого стоишь.

— И все же купите меня. Я оправдаю ваши затраты.

— Но кто ты такая?

— Я машина Шехерезада, — сказала я ему.

Глава 2

МАСТЕРСКАЯ МАРТИНДЕЙЛА

Мартиндейл купил меня и отнес к себе домой. А вы бы не купили? Следующая часть моей истории начинается в мастерской Мартиндейла — вполне подходящем месте для начала подобного рассказа, или, вернее, для серии рассказов, в той или иной степени структурно связанных друг с дружкой, а то и вставленных один в другой на манер китайских шкатулочек; в целом получается бесконечный лабиринт сказок, анекдотов, воспоминаний, небылиц, фантазий и так далее, поскольку именно так и работает машина Шехерезада.

Мартиндейл поставил меня на видное место в своей мастерской, битком набитой разными предметами: там были трубки и книги, выдолбленная из слоновьей ноги подставка для зонтов и фарфоровый купидон с отбитой левой рукой, мусорный ящик с нарисованным на боку британским флагом и пачка сигарет «Рекорд», кассетный магнитофон и гитара, электрический вентилятор и складной столик для бриджа.

В тот день, когда все это началось, Мартиндейла зашел проведать его старый друг Герн. Стояла тихая, покойная пора; по городу печально ползли вечерние тени, окутывая все вокруг трогательным и жалким обманом.

Герн уселся на свое обычное место, в большое кресло с подлокотниками.

— А что она делает, эта машина? — спросил он.

— Уверяет, будто рассказывает истории, — ответил Мартиндейл. — Или показывает их. Можно даже сказать, она заставляет их произойти. А может, она дает обзор — или, точнее говоря, перспективу — событий, где-либо происходящих. Но возможно также, что машина показывает нам события, придуманные кем-то другим. Я пока не понял, по какому принципу она строит свои рассказы. Не знаю, почему она рассказывает именно об этих вещах, а не о других. И до сих пор не понимаю, зачем она так резко прыгает от одного рассказа к другому, без ритма и резона. Я уверен, что здесь задействован избирательный принцип, но в механизме его пока не разобрался.

— Дался тебе этот принцип! Давай просто послушаем рассказ да позабавимся.

— Принцип — очень важная вещь, — возразил Мартиндейл. — Я хочу знать, в каком месте рассказа я нахожусь. И я не люблю всяких фокусов. Мне, например, совсем не нравится, когда главного героя убивают в конце первой главы. Такие штучки меня раздражают, особенно если я не понимаю, зачем их вытворяют.

— А мне такие штучки нравятся, — откликнулся Герн. — Я просто балдею, когда непонятно, где у рассказа начало, а где конец. Неужто машина и правда убивает главного героя в конце первой главы?

— Когда убивает, а когда и нет. Практически невозможно угадать, что эта чертова штуковина выкинет через минуту. Даже определить, где первая глава, и то сложно. Видишь ли, чтобы уловить эстетику ее рассказов, необходимо разобраться, почему машина подробно описывает какие-то вещи, а мимо других проскакивает, почему бросает каких-то героев на полпути и выдумывает новых. Я как раз над этим сейчас работаю.