Роза Сергазиева - Лакуна Страница 2

— Где? В Америке? — Аганин скорчил горькую гримасу. — Издеваетесь: туда я — обычный советский человек даже по турпутевке не попаду, а вы предлагаете сына их врачам показать?

Он привез Егора домой, всю дорогу пытаясь не выдать своим видом, что произошло. Анатолий решил, что не скажет парню ничего. Столько времени, сколько возможно. Перед выпиской старшая сестра выдала "утешительный приз" — упаковку ампул с болеутоляющим препаратом. Чтобы хоть немного облегчить семнадцатилетнему юноше предстоящие муки.

Сына утомила дорога и, оказавшись дома, Егор тут же упал в кровать.

— Папа, — схватил он профессора за рукав. — Ты договорился в школе, чтобы у меня приняли оставшиеся экзамены?

— Конечно, конечно, — соврал отец (а что еще оставалось?). — На следующей неделе. Только ты должен к этому времени подтянуться, слишком слаб после больницы. Вот поделаем уколы, чтобы привести тебя в норму. Голова болит?

— Болит, — потер виски Егор, но, увидев, как посерело лицо Аганина-старшего, тут же соврал (он тоже решил не расстраивать отца): — Совсем немножко. Не как раньше. А ты узнал, когда последний день приема документов в институт?

— Нет, не успел еще, — "не будет у тебя никакого института", подумал про себя профессор. — Я пойду, поставлю на газ шприц кипятить.

Анатолий надрезал ампулу и сломал ее в ватный тампон — он делал это привычно, все-таки пять лет колол и ухаживал за больной женой.

Егор завернул рукав рубашки, закрыл глаза, ожидая освобождения от терзающей боли, и забылся. Аганин убедился, что сын спит, и рванул, наконец, на кухню. Дернул дверцу холодильника, она глухо ударилась о соседнюю столешницу; достал бутылку водки, вынул из сушки стакан, налил прозрачную жидкость и проглотил одним глотком. Закашлялся, задыхаясь, облокотился на стол. Но долгожданное успокоения не пришло. Как же тяжело!

"Лидушка, любимая, за что?" — тихо скулил у окна непьянеющий мужчина.

Вдруг в сознание ворвался требовательный звонок телефона. Анатолий бросился к трубке. Хоть аппарат и стоит в коридоре, далеко от комнаты, где в лекарственном сне пребывает Егор, но все равно — не разбудить бы.

— Как сын? Диагноз, наконец, назвали? — спросили на том конце провода. Анатолий узнал бывшего одноклассника Сашку Крылова.

— Он умрет через полгода, неоперабельная опухоль головного мозга, — зашептал, прислушиваясь к тишине в квартире (вдруг Егор проснется?) Аганин. — Заведующий отделением сказал, что берутся за такое только в ФРГ и США. На Луну легче слетать, чем до Америки добраться. За что мне такое? — всхлипнул профессор. — Сашка, скажи, за что?

— Толь, ты только ничего не предпринимай, я сейчас приеду, — отрезал Крылов.

Он постучал (Аганин предусмотрительно вытащил штепсель от дверного звонка из розетки) через полчаса с только что купленной бутылкой водки под мышкой. Прошел молча на кухню, поставил ношу на стол, пальцем сковырнул мягкую крышку из фольги, зубами вытащил пластмассовую затычку и разлил по стаканам.

— Пей, — приказал он Аганину. — Иначе то, что хочу тебе предложить, на трезвую голову не воспримешь.

Второй стакан оказался более действенным: хоть Анатолий и согнулся пополам, но, наконец, почувствовал, как растекается успокаивающее тепло.

— Страшно мне, Сашка, — мысли с трудом складывались в слова. — Не хочу сына терять! Хотя, что ты в этом понимаешь?

— Да, у нас с Лерой не случилось детей, — закашлялся Крылов, он совсем не умел пить. — Но считаю любую смерть близких людей несправедливой. Поэтому хочу тебе помочь.

— Как? — покачал головой профессор. — Разве ты хирург?

— Нет, конечно, — сел на табуретку гость. — Ты же знаешь, я обычный сухарь — математик.

— У тебя есть знакомые в МИДе?! — вдруг осенило Аганина. Он даже на мгновение протрезвел. — И они поспособствуют получить квоту Совмина на лечение за границей?

— Нет, такими связями не обзавелся, увы, — Крылов дотянулся однокласснику до плеча и усадил на вторую табуретку. — Но я… могу…, да могу замедлить развитие опухоли. Так замедлить, что практически вообще остановить. Правда, тебе и Егору придется отказаться от многого… И мне надо понимать, на что ты готов ради сына?

— На все, — хлопнул рукой по столу Анатолий. — Если деньги нужны: продам квартиру и машину. Если из Москвы уехать: хоть в сибирскую деревню, хоть в среднеазиатскую пустыню — готов. Ради сына на все пойду. И Лидочка меня поймет и простит. Говори, что нужно делать.

— Давай еще выпьем, — Сашка поставил рядом два пустых стакана. — А то сочтешь меня сумасшедшим.

Для Аганина вновь наполнившийся стакан был уже третьим. Голова кружилась. Глаза не могли сосредоточиться на сидевшем рядом Крылове. Но натренированный мозг все запоминал. Анализировать, вникать в суть профессор уже не способен, но усваивать информацию на автопилоте еще мог. Даже бесстрастно зафиксировал, что за окном стало темнее, значит, почти ночь на дворе. Как долго говорил математик!

— Ну что? Попытаешься? — Сашка закончил нудный научный монолог. — Вопросы есть?

— Все, что ты рассказал — чистая теория, — вынырнул на поверхность Аганин, его ведь спрашивали. — А доказательства есть?

— Из понятных тебе могу привести только одно, — Крылов подпер рукой отяжелевший подбородок. — Ты наверняка слышал о том, что ежегодно и в нашей стране и по всему миру пропадают тысячи человек. При неизвестных обстоятельствах. И людей не могут найти. Как и их трупы.

— Ну, с этим все ясно, — выдало подсказку рациональное сознание. — Их похищают инопланетяне. Я в журнале читал. В… как его? Ах да, "Техника через силу".

— Если два журнала "Техника — молодежи" и "Знание — сила" у тебя слились в один, значит, ты почти готов, — усмехнулся Сашка. Следующий стакан он предусмотрительно налил только себе. Выпил. — Я уверен, что инопланетян не существует, а люди проваливаются в мои лакуны. Ладно, проводи до двери.

Аганин встал и, шатаясь, пошел за гостем по коридору.

— Ты не сказал, какие вещи взять с собой? — вспомнил он.

— Не бери много. ТАМ многое не понадобится.

— Но что конкретно упаковать, — они ведь с сыном собирались надолго уехать из Москвы.

— Если честно, не знаю, — признался старый друг. — Сам я ТАМ никогда не был. И вообще, — вдруг резко остановился бывший одноклассник. — Я — полный кретин, — стукнул Крылов себя по лбу, — как могу предлагать товарищу то, в чем сам не уверен? Ведь все может очень плохо закончиться.

— Не казнись, — обнял Сашку готовый расплакаться Аганин. — Хуже для меня уже точно не будет. По крайней мере, может, тогда встретимся с Лидочкой?