С. Бельский - Под кометой Страница 2

Впрочем теперь нет ни газет, ни читателей, ни издателей. Я заканчиваю мировую литературу и незачем поднимать старые споры.

По странной случайности мировой пожар, уничтоживший миллионы достойных людей, ученых, политиков, филантропов пощадил человека, проведшего три четверти жизни в тюрьмах, не имевшего даже собственного имени и называвшего себя № 369. Безымянный отрицает за собой всякую вину и говорит, что парламенты и короли постоянно запаздывали с изданием тех законов, согласно которым люди действовали, и что только из-за этого постоянного опаздывания он просидел 34 года в одиннадцати тюрьмах.

№ 369 спасся с цепями на ногах, и так как у нас не было инструментов, чтобы его расковать, то беглый каторжник по целым часам разбивал свои кандалы камнями, упавшими с проклятой кометы. Занимаясь этой работой, он распевал тюремные песни, ругал парламент, королей, суды, законы и выражал полное удовольствие по поводу ужасного разрушения, погубившего всю цивилизацию.

Но за то судьба пощадила одного из самых замечательных людей Гелиополиса, — славного и доброго короля Меридита XVI. Портреты давали неверное представление о внешности его величества. Словно все художники условились изображать Меридита не таким, каким он есть, а таким, каким он должен быть. В нем нет ничего величественного, и когда король молчит сидя в яме, куда нас загнала звезда, его можно принять за одного из тех безработных, изнуренных голодом и постоянными неудачами, которые тысячами бродили по городам старого мира.

Вчера № 369 долго сидел около Меридита, рассматривая его так внимательно, как будто бы решал головоломную задачу.

— Так это и есть король? — спросил Безымянный, — обращаясь ко мне, — тот самый король, который мог взять перо и написать: «№ 369 назначается губернатором Гелиополиса» или «№ 369 жалуется графское достоинство» и меня бы сделали губернатором, графом и всем, чем ему угодно. Но он мог взять тоже перо и написать: отвести № 369 на скалу, где совершаются казни и сбросить его вниз головой, с высоты в 500 футов. Вы все это могли сделать?

— Мог, — ответил король улыбаясь.

— Ну, а теперь вы кто?

— И теперь король.

№ 369 засмеялся.

— Выйдите, Ваше Величество, из ямы и загляните еще раз, что сделало небо с землей и Гелиополисом. Груда обломков словно после крушения курьерского поезда. Мы славно разбились на полном ходу. Хвост кометы стер все законы. Вашу власть и мою тюрьму утащила за собой вот та белая штука, что висит над нашими головами.

— И всё-таки я король, — упрямо повторил Меридит.

№ 369 засвистел марш каторжников и звеня кандалами (они у него были гигиенические, новейшего образца) направился к выходу из обрушенной галереи.

Сегодня они спорят о королевской власти с утра. Меридита XVI поддерживает монах и хранитель музея. К Безымянному присоединился сумасшедший Эверт.

— Я из вас выбью эту дурь, — кричал Безымянный. Старый мир сгорел как соломенная плетушка и тут нечего долго разговаривать.

Комета не могла уничтожить истории. Ты был и останешься беглым каторжником, Меридит король, а почтенный отец Винцент обладает благодатью и святостью, которых у него никто и ничто не отнимет.

— Что же тогда по-вашему разрушила комета?

— Стены, только стены. Никакой огонь не может уничтожить старых вечных идей.

— И вечных заблуждений, — хриплым голосом отозвался Эверт.

Они спорили на узкой черной площадке, залитой ярким светом солнца и в своих лохмотьях рядом с грудами, беспорядочно сваленных обломков походили на старьевщиков, которые ссорясь, роятся в груде мусора.

Женщины держатся в стороне. Их две. Младшая девушка Сусанна, дочь богатого сыровара, и проститутка Эльза, служившая в увеселительном заведении синдиката, который захватил всю торговлю публичными женщинами. Сусанна очень красива и даже когда она плачет, сидя на глыбе камня, её крепкое гибкое тело возбуждает чувственность. Все мы за исключением хирурга Эверта хотели ею обладать; она это знала и пугливо сторонилась, когда к ней кто-нибудь из нас подходил, но в её ленивом теле и выражении больших глаз было что-то такое, что противоречило её пугливости и словно кричало:

— Возьмите меня, я хочу отдаться!

И этот немой постоянный призыв девического тела разрушал то, что не могла разрушить своим огнем комета. В нас пробуждался древний человек, не знавший стыда, власти религии и закона; животная страсть овладевала то одним, то другим; и тогда на склоне холма, где мы жили, происходили дикие сцены, во время которых отец Винцент проклинал женщин и призывал небесные кары на нас всех, Сусанну и Эльзу.

— Надо это кончить, — сказал как то вечером № 369. Я беру девушку в жены и дело с концом.

Ольрид поднялся с кучи металлической пыли, принесенной кометой, и отвечал за всех.

— Если ты притронешься к Сусанне, я разобью тебе голову.

Безымянный поднял камень и швырнул его в Ольрида. Камень содрал кожу на щеке и красная струйка потекла по лицу и шее хранителя музея.

— Кровь, — хрипло сказал он, смотря на красные пальцы, которыми вытер щеку и серое лицо его разом стало бледным.

— Я сильнее вас и беру эту девушку, — повторил Безымянный, и медленно направился в ту сторону, где сидела Сусанна. Его большая голова с длинными спутанными волосами, бронзовое крепкое тело, прикрытое лохмотьями арестантской куртки и блестящая цепь из металлических колец на грязных босых ногах до мельчайшей подробности освещалась красным светом кометы, которая вся видна была в широком отверстии галереи. Казалось, мы сидим в огромной кузнице с черными каменными стенами и в открытом горне плавятся груды металла.

— Остановись, — крикнул Эверт в голосе сумасшедшего ученого слышалась такая власть, что № 369 обернулся и ждал. — Эта женщина станет матерью и её дети будут создавать новый мир на развалинах старого…

— Я буду патриархом, — с усмешкой ответил № 369. Эверт взял Безымянного за голую волосатую руку.

— Ты не уйдешь, пока я не скажу всего.

— Говори и все-таки она будет моей женой, я так хочу, слышите вы, все, я так хочу!

Безымянный заложил руки за спину и стал около черной скалы с таким видом, как будто ему было решительно все равно, что скажут Эверт и все другие.

— Кто из нас более всего достоин быть отцом новых людей? — Ученый вопросительно посмотрел на кучку людей, жавшихся друг к другу у входа галереи. — Вы король, последний потомок рода, истории которого все знают. Отец слабоумный, дед пьяница, развратник, прадед страдал религиозным помешательством. Можете ли вы быть мужем этой последней женщины старого мира и первой в мире будущего? Вы принесете весь рой тяжелых видений тяготевших над мыслью и чувством людей.