Андрей Лях - Синельников и холодильник Страница 2

Тот повел себя как-то сонно. Нехотя прошелся по развороченному помещению, куда-то заглянул, что-то поковырял, потом всем велел выйти, а нам со Стариком — остаться. Сам сел на табуретку, жалобно скрипнувшую под его двухметровой тушей, и по привычке принялся осторожно массировать себе физиономию, словно опасаясь наткнуться там на взрыватель или растяжку.

Физиономия у него довольно любопытная. Есть люди, которых брей, не брей, все равно у них какой-то заросший вид, будто у старых барсуков. Митрич как раз и был таким космачом, а по причине преклонных лет уже даже не седым, как выразился классик, а каким-то зеленым, отчего изрядно смахивал на лешего. Его маленькие глазки казались крошечными озерцами среди мха.

— Ну вот что, голуби, — сказал Митрич, когда мы уселись напротив него. — Вы про это не думайте и думать забудьте.

— Это как же? — поинтересовался Старик.

— А вот так же. Скоро здесь будет ФСБ, и вас за милую душу отстранят. Не вашего это ума дело.

Старик только покачал головой.

— Ладно, Митрич, ты у нас пророк Моисей великий, верим тебе, но все же скажи нам, простым смертным, свое веское слово — что здесь за хреновина? И почему нас отстранят?

— Потому что здесь слово и дело государево. Чудо произошло. Промысел Божий. Ну, Бога теперь нет, а следующий за Богом — государь. Вот он и будет разбираться, то есть ФСБ. Хорошо, не кривите рожи, объясню. Тут, Георгий, вакуумный взрыв был. Приличной силы взрыв. Смотрите.

Он неожиданно легко поднялся, шагнул к стене, открыл нож и выковырнул гнутый, с приросшим обломком шпаклевки, саморез.

—  Из двери эту железяку вырвало, из короба, голенастый палец Митрича указал за наши спины. — Вон откуда прилетела. < подражаете? Здесь силища была — ого-го. Но нет такой бомбы в природе. И быть не может.

— Как это — взрыв был, а бомбы нет? - не удержался я. Митрич хмуро покосился на меня — это мол, что еще за мелюзга.

— Будь это нормальная вакуумная бомба, сейчас тут было бы все черно от сажи. Все до кирпича прогорело бы — чтобы шуруп то из стены вырвать. И окно засосало. А ты хоть одну опалинку здесь видишь? Да что здесь — пол дома бы черным стояло. А в гостиной стакана с места не сдвинуто. Это раз. Два: бомба — это машина. Большая. Железная. Где она? Где днище трехдюймовое? Где хоть что? Нету. И. не ищите. Словом...

Тут Митрич поднялся.

...звоните куда следует и поезжайте домой. Он снова поднял палец. — Ваш парень отменил законы физики. Не вам такого ловить. Но ежели вдруг поймаете — обязательно приведите ко мне. Очень мне ищется с ним поговорить.

И ушел. Я даже позавидовал. Свободный человек.

Старик достал сигареты, лязгнул своей древней облезлой зажигалкой.

— Значит, гений тут у нас, вот оно что, — произнес он задумчиво. — Знаешь, Володь, а пойдем-ка мы с тобой поедим. Меня ведь с дежурства сорвали. Через час его жена с дачи приедет, а вести с ней разговоры на голодный желудок что-то не хочется.

В гостиной, раскрыв ноутбук, над записной книжкой Гурского колдовал Игорек, он же капитан Ивлев, наша научная надежда и опора. Еще совсем недавно он казался в отделе человеком случайным и временным. Однажды Старик сказал:

— Нам нужен интеллектуал.

— Зачем? — помнится, удивился я.

— У всех есть, значит, и нам придется заводить, несколько туманно пояснил Старик. — Не хочу, чтобы над нами потешались, что, мол, за подразделение, пара горлохватов, старый и молодой. Хватит мотаться за Интернетом на четвертый этаж и консультироваться у девочек. Пусть будет свой специалист.

Так в отделе появился Игорек — юноша не совсем от мира сего, сын своей мамы, в достатке снабжавшей его бутербродами — в том числе и с осетриной — на все случаи жизни. Он закончил физтех, потом еще что-то, и неисповедимыми путями попал к нам; на раскрытие преступлений смотрел как на научную головоломку и искал алгоритм, к тому же еще умудрялся учиться в юридическом на вечернем, что при нашем режиме уже чудо. Что ж, нормальных людей в фирме не держат. Врач, учитель, сыщик — это не профессия, это диагноз. Главное не то, что ты псих, главное — держаться своей палаты.

То, что Игорек из нашей палаты, я понял, как ни странно, во время одного отмечания — кстати, у меня дома. Когда под столом стало больше бутылок, чем на столе, Старик потверже уселся на стуле, закурил и сказал:

—  Включаю тут как-то телевизор. Вижу надпись — «линейный продюсер». Почему он такой линейный? И по какой линии?

Игорек, в борьбе с центром тяжести упершийся локтями в стол, решил, что это вопрос к нему, как к научному консультанту.

— Линейными бывают мыши и крысы, шеф. Это потомство одной пары... скажем, мыши, выведенные специально для определенных экспериментов... ну, для опытов по иммунологии нужны мыши с одними свойствами, а для онкологии — с другими...

Тут он попытался подпереть голову, но промахнулся подбородком мимо руки.

— Но вот что странно — неужели продюсеры размножаются с такой скоростью, что за время перестройки их успели вывести целую линию? Они чертовски дорого стоят... Может, их клонируют?

—  Это тоже дорого, — после минутного раздумья ответил я.

— Все проще, ребята, — отозвался Старик. — Их привезли из-за границы.

—  Кто привез?

—  Как кто? Олигарх. За бешеные деньги. Теперь он их тут разводит. С целью незаконной наживы...

В ту пору в отделе работало двенадцать человек. Где они теперь? Алик Румянцев и Гоша Слуцкий в Чечне, по контракту. Серега Бессарабов ушел в какую-то фирму по спецтехнике. Остальные... Бог весть. Сокращения, семья, дети, деньги и еще раз деньги. Кто-то спился, кто-то уехал в Краснодар. Подставлять шкуру под пули за ментовскую зарплату желающих немного. Если вы еще не поняли, то мы трое — Старик, Игорек и я — это на сегодня и есть отдел. Такие дела. Нам, правда, обещают... давно обещают. А пока — легендарный волкодав, чудаковатый майор и интеллектуальный капитан. Вот тебе и железная рука закона.

—  Игорь, мы идем есть, ты как? —спросил Старик.

— Я из дома, — откликнулся Игорек, не отрываясь от монитора. — Идите, идите. Тут кое-что интересное.

Всегда у него что-то интересное. Ладно. Через дорогу нашлась какая-то пельменная, мы набрали кто чего, цены не то что в центре, и я по всегдашней странной ассоциации вспомнил ту сосисочную в Лужниках, где Старик впервые заговорил со мной всерьез. Тогда, тоже, кстати, осенью, в одном живописном лужниковском подвале, когда чертоломы из доблестного СОБРа пошли, по милому обыкновению, не в ту сторону, и мы с квадратным человеком по имени Саня Буек основательно поменяли друг другу конфигурацию как фаса, так и профиля, и совсем уже собрались дырявить и то и другое, как вдруг на плечи Сане прямо с потолка спрыгнул Старик. И встал обеими ногами, едва не отдавив уши. Саня Буек настолько удивился, что только запрокинул голову и спросил: