Артур Кларк - Дефенестрация Эрминтруды Инч Страница 2

После этих манипуляций все постепенно вернулось к норме. Эрминтруда стала столь же болтлива, как и прежде, но теперь Осберт уже ничуть против этого не возражал, зная, что каждое ее слово терпеливо подсчитывается и будет использовано как доказательство. А в конце недели его ждет полный триумф. Он даже позволил себе роскошь произносить пару сотен слов в день, зная, что Эрминтруда скомпенсирует это за пять минут.

Церемония снятия печатей была проведена в конце необычно болтливого дня, когда Эрминтруда дословно пересказала три до омерзения банальных телефонных разговора, на которые, судя по всему, и потратила весь день. Осберт лишь улыбался и раз в десять минут вставлял: «Да, дорогая», а сам тем временем старался угадать, какие аргументы выдвинет жена на сей раз, когда ее придавит тяжесть неопровержимых улик.

Поэтому сами представьте его чувства в тот момент, когда печати были сняты и он увидел недельный баланс:

ОН 143 567

ОНА 32 590

Осберт ошеломленно уставился на цифры, не веря собственным глазам. Что-то было явно не так… но что? И где? Наверняка аппарат неисправен, решил он. А это очень и очень скверно, ведь он прекрасно понимал, что Эрминтруда никогда не позволит ему искупить свою вину, даже если он убедительно докажет, что счетчик был неисправен.

Эрминтруда уже праздновала победу, когда Осберт вытолкал ее из мастерской и стал разбирать коварный прибор. Завершив эту работу наполовину, он вдруг заметил в мусорнике нечто такое, что никак не мог туда бросить сам. То была петля магнитной ленты в пару футов длиной, и наличие ее в мусорнике было совершенно непонятным, потому что он несколько дней не включал магнитофон. Он достал ленту, и подозрения мгновенно превратились в уверенность.

Осберт посмотрел на магнитофон: его ручки и переключатели находились в иных положениях – так он их не оставлял. Да, Эрминтруда оказалась изобретательна, но и небрежна. Осберт частенько жаловался, что она ничего не умеет сделать как следует, и сейчас получил окончательное доказательство.

В его кабинете было множество лент со старыми пробными записями; Эрминтруда без труда могла отыскать ленту с его голосом, отрезать кусок, склеить в петлю, включить магнитофон на воспроизведение и оставить на несколько часов работать перед микрофоном. Осберт был вне себя от ярости, потому что не подумал заранее о столь простой уловке; будь магнитная лента прочнее, он, наверное, задушил бы ею Эрминтруду.

Впрочем, до сих пор неясно, пытался ли он такое проделать. Мы знаем лишь, что Эрминтруда выпала из окна, и это, разумеется, могло произойти случайно – но ее уже не спросишь, потому что Инчи жили на четвертом этаже.

Да, как правило, людям помогают выпасть из окна, и у коронера имелось свое мнение на этот счет. Но никто не смог доказать, что Осберт ее вытолкнул, и в этом деле вскоре поставили точку. Примерно через год Осберт женился на очаровательной глухонемой девушке, и теперь они счастливейшая пара.

Когда Гарри смолк, все долго молчали – то ли усомнившись в его рассказе, то ли проявляя уважение к покойной миссис Инч… трудно сказать. Однако никто не успел произнести подходящее замечание, как дверь распахнулась и в частный бар «Белого оленя» ворвалась внушительных габаритов блондинка.

Воистину жизнь очень редко устраивает такие совпадения. Гарри Парвис смертельно побледнел и тщетно попытался укрыться в толпе, но его мгновенно заметили и пригвоздили к месту потоком обвинений.

– Так вот где ты читаешь каждую среду лекции по квантовой механике! – с интересом услышали мы. – Мне уже несколько лет назад следовало бы уточнить это в университете! Гарри Парвис, ты лжец, и пусть это слышат все. А что касается твоих дружков… – она обвела нас презрительным взглядом, – то я уже давненько не видала столь презренной кучки забулдыг!

– Эй, минуточку! – запротестовал из-за стойки Дрю. Блондинка взглядом заставила его смолкнуть и вновь повернулась к бедняге Гарри:

– Пошли. Мы идем домой. Нет, тебе незачем допивать эту кружку! Не сомневаюсь, что ты уже насосался более чем достаточно.

Гарри покорно подхватил свой чемоданчик и плащ.

– Хорошо, Эрминтруда, – промямлил он.

Не стану утомлять вас пересказом долгого и до сих пор не решенного спора из-за того, действительно ли миссис Парвис зовут Эрминтрудой, или же Гарри был настолько ошеломлен, что назвал ее так автоматически. У каждого из нас имеется на этот счет своя теория – впрочем, как и по всему остальному, касающемуся Гарри Парвиса. Сейчас для нас важен тот печальный и неопровержимый факт, что после того вечера его никто больше не видел.

Вполне возможно, что он попросту не знает, где мы встречаемся сейчас, потому что два месяца спустя у «Белого оленя» появились новые хозяева и все мы последовали за Дрю в его новое заведение. Теперь наши еженедельные встречи проходят в «Сфере», и уже давно многие из нас с надеждой смотрят на открывающуюся дверь – а вдруг Гарри удалось вырваться и отыскать нас снова? Кстати, отчасти из-за надежды на то, что он увидит эту книгу и узнает про наше новое прибежище, я и собрал все эти рассказы под одной обложкой.

Гарри, по тебе скучают даже те, кто не верил-ни единому твоему слову! И если тебе ради обретения свободы придется дефенестрировать Эрминтруду, сделай это в среду с шести до одиннадцати, и сорок человек в «Сфере» обеспечат тебе алиби. Сделай что угодно, но только вернись, потому что после твоего исчезновения нам всем тебя очень не хватает.