Андрей Курков - Пуля нашла героя (География одиночного выстрела - 3) Страница 2

Отпер Захар двери. В сени ввалился красный с мороза горбун-счетовод.

- У тебя ангел-то? - отдышавшись, снова спросил он.

- Ну, У меня, - ответил Захар. - А тебе он зачем?

- Да там Архипка-Степан умирает, просил его - хочет перед смертью с ангелом поговорить.

- О Господи, - вырвалось у Захара. - Чего ж это он помирает? Случилось что?

-Нет, - ответил горбун. - Сам решил помереть. От тоски, сказал.

Ангел быстро надел одолженный предыдущим утром кожух и вышел во двор. Горбун за ним.

- Я счас тоже подойду! - крикнул им вслед Захар. В самом углу человеческого коровника, того же, где и ангел жил, лежал на лавке Архипка-Степан, накрытый несколькими шинелями и кожухами. Вокруг него сидели на лавках и на корточках новопалестиняне, сидели и молчали, горестно поглядывая на Архипку.

Ангел подошел несмело, стал у изголовья и поймал на себе тусклый, но радостный взгляд умирающего.

- Пришел... - тихо произнес Архипка-Степан. - Присядь тута.

Ангел присел на ту же лавку.

- Слыхал? Я умирать решил, - сказал Архипка-Степан слабеющим голосом.

- Зачем? - спросил ангел.

- Да тоскливо стало. Без толку живу, - признался Архипка-Степан. - Уже столько лет маюсь, вот и решил - хватит! Я тебя вот что спросить хотел: как там, в Раю? А?

- Хорошо там, - прошептал ангел. - Тепло. Хлеб вкусный - белая паляница.

Архипка-Степан облизнул свои пересохшие губы.

- А меня туда впустят?

Ангел задумался. Казалось ему, что должны впустить Архипку в Рай, ведь ничего плохого он никому не сделал, да и наоборот: сам же привел сюда людей, к лучшей жизни стремившихся, вместе с ними строил эту жизнь. Правда, потом действительно затосковал и вроде как ничего больше не делал, только лежал на лавке или сидел на траве летом и тосковал.

- Слышь, впустят? - повторил свой вопрос Архипка-Степан.

- Наверно, - ангел кивнул.

Архипка-Степан улыбнулся. Лицо его было иссиня-желтым, и улыбка эта словно натянула на его лице ссохшуюся от тоски кожу. Ангел, глядевший на Архипку-Степана, даже испугался, подумав, что не выдержит ссохшаяся кожа и лопнет.

- Может, молочка попьешь? - спросила жалобным голосом одна крестьянка, наклонившись над умирающим.

Архипка-Степан мотнул головой, отказываясь, потом закрыл глаза.

К вечеру он действительно умер. Из второго человеческого коровника приходили с ним взглядом попрощаться. Молчали. Бабы тихонько выли по углам, сами себе закрывая рты, чтобы не могли вырваться наружу их страдания.

Горбун-счетовод ушел к себе на лавку, достал из-под матраца толстую амбарную тетрадь и карандаш. Долго пролистывал ее, пока не нашел "Список населения Новых Палестин". Потом отыскал в этом списке Архипку-Степана и вычеркнул его аккуратно. После этого пролистал тетрадь дальше и на чистой странице вывел крупными круглыми буквами: "Список умерших жителей Новых Палестин", а под ним вывел карандашом жирную единицу и записал под этим номером Архипку-Степана, после чего тетрадь закрыл и снова спрятал под матрац.

Всю ночь лежал умерший на своей лавке, а утром горбун-счетовод провел собрание, на котором решили хоронить Архипку-Степана весной, а пока вынести его на мороз, который и сохранит умершего до дня похорон. Под конец собрания горбун предложил Демиду Полуботкину спеть у лавки умершего народную грустную песню. Хоть и хотел Демид отказаться, но не посмел. Да и у него самого настроение было тяжелое и тоскливое. И запел он "Вы жертвою пали в борьбе роковой..."

Все сразу встали и головы склонили. И ангел встал. Огляделся и остановил свой взгляд на сыне счетовода, Васе-горбунке, прижавшемся к своему отцу. Поискал взглядом ангел его мать, но так и не нашел, хотя ведь и лицо ,ее помнил очень смутно, а может быть, и не помнил уже вовсе.

После песни Архипку-Степана вынесли и положили возле зимней кухни, как раз между ее стеной и колодой, на которой рубили дрова, а иногда и мясо.

Морозный воздух был прозрачен и колюч, а на горизонте уже темнелась приближающаяся вьюга.

Глава 3

Дверь в кабинет начальника тюрьмы без стука распахнулась, и вошел Юрец. Прошел к столу, кивнув на ходу малолетнему сыну Крученого Володе. Сел на прибитый к полу табурет.

Крученый уставился в глаза Юрцу выжидательно.

- Ну что, гражданин Юрецкий, - наконец заговорил начальник тюрьмы, не дождавшись ответа на свой вопросительный взгляд. - Новости есть?

- Есть то они есть, - с хитроватой ухмылкой на лице сказал Юрец. - Да только платить надо...

Крученый нагнулся и из нижнего ящика своего стола вытащил батон колбасы и несколько пачек папирос. Выложил все на стол, глянул в глаза заключенному Юрецкому и, к собственному удивлению, не увидел в них радости. Озадаченный, Крученый прищурился.

- Вас что, это не устраивает? - спросил он.

- Нет, не устраивает, - спокойно ответил Юрец.

- А что же вы хотите?

Юрец выдержал паузу длиной минуты полторы-две. Потом тяжело вздохнул.

- Гражданин начальник, - заговорил он. - Я же шкурой рискую, таская к вам эти новости, а вы меня все в четырехместной держите!..

- Но на ваш трудосчет уже положено шесть тысяч рублей, это что, по-вашему мало?

- А на кой они мне, если меня накроют вдруг? - резонно спросил Юрец.

- Ну так что ж вы хотите?

- Я хочу, чтобы вы разрешили пришить артиста...

- Артиста? Это того, что с попугаем сидит? - Ну да.

- А на хер тебе это надо? - не сдержал удивления Крученый.

Юрец покосился на мальчика, сидевшего за партой в углу кабинета.

- Да ты не бойся, он не продаст! - тоже посмотрев на сына, сказал начальник тюрьмы.

- Ну это, - произнес уже менее уверенно Юрец. - В общем, если его убрать, то я бы в его камеру перешел... И мы б с попкой... Короче, это мне надо...

- А что у тебя за новости такие?

- Подготовка группового побега. - Юрец улыбнулся, зная, сколько стоят такие новости.

Крученый, задумавшись, уставился на батон колбасы, лежавший на столе. Потом, видимо, надоела ему эта колбаса, и он спрятал ее обратно в ящик стола. Папиросы Юрец, испугавшись, что и их начальник спрячет назад, перехватил и рассовал по карманам ватника.

- Дело в том, что об артисте этом в ЦК беспокоятся. Как-то письмо было, чтобы помягче режим ему устроить... Так что пришить его нельзя...

- Ну а если в другой какой лагерь или тюрьму перевести? - предложил Юрец.

- Это трудно, - ответил Крученый. - Нужна причина, да и управление запрашивать надо...

- Папа, да выпусти ты его!.. - прозвучал вдруг в кабинете детский голос, и от неожиданности Крученый и Юрец резко обернулись к мальчишке.

- Еще раз встрянешь в разговор, будешь не здесь, а дома сидеть! - грозно рявкнул отец. Юрец задумался.

- А может, выгнать его из тюрьмы, а попугая оставить? - предложил он.