Тимур Литовченко - Наученная Страница 2

- Да, я знаю, чья ты дочь. Твою мать Галей зовут, разве нет? - ведьма улыбнулась и прижмурила правый глаз, который был немного темнее левого. - И живёшь ты в небольшой деревушке за десять вёрст отсюда.

- Как вы угадали? - девушка была крайне удивлена.

- Я тебе не цыганка какая-нибудь, чтобы гадать, - пренебрежительно бросила ведьма, - просто я знаю твою мать.

- Мою мамочку? И откуда же вам её знать?

- Оттуда же, откуда и других благонамеренных, - ведьма заговорила медленно, немного растягивая слова и делая ударение на каждом слоге, в её глазах были презрение, сожаление и осознание собственного преимущества одновременно. - Когда Галя носила тебя под сердцем, ей было очень плохо. Мало того, что её беспрерывно тошнило, так ещё время от времени донимали боль, судороги и прочее. Она очень боялась потерять плод чрева своего, все толковала о чьём-то "чёрном" глазе и наведенной порче. А кто поможет честной жене потешить мужа ребёночком, а достойной христианке облегчит страдание в дни её беременности? Может, ваш Бог?

Ведьма горделиво подбоченилась.

- А как же, жди! Бог наоборот проклял нашу праматерь и заставил всех нас страдать во время вынашивания. Так что помочь может только всеми гонимая ведьма. То есть я. Конечно, пришлось твоей матери помучиться, а мне с ней немало повозиться. Зато вон какая красавица выросла!

Ведьма ласково улыбнулась, оглядывая девушку.

- И к тому же и лицом, и фигурой в Галю пошла. Только... да нет, только не фигурой! - она с понимающе улыбнулась. - Ты тоже в положении, что ли? А может, избавиться хочешь?.. Ко мне же со всяким идут, не с одним, так с другим, если не сохранить, так наоборот... Ты только не стесняйся, всё говори, как есть.

Под пронзительным ведьминым взглядом девушка залилась от шеи до корней волос румянцем смущения и пролепетала:

- Что вы, что вы, я ещё не... не замужем...

- Так это незамужним и надо, чтоб позор скрыть. Замужней-то что? Знай своё бабье дело. Да и поопытней они, приспят ребёночка или ещё как вывернутся... Ну да ладно, поняла я, что именно ты имела в виду: ты не спозналась пока с мужчиной, и не о ребёнке речь. Так?

Девушка молча кивнула.

- Тогда в чём дело?

Девушка продолжала молчать. Ведьма подтолкнула её к столу, усадила на расшатанную некрашеную скамеечку, сама направилась в тот угол, где на пол была брошена охапка соломы, укрытая облезлой шкурой неопределённого цвета, вытянулась на ней и приказала:

- Хватит запираться и отмалчиваться. Сумела добраться сюда, сумела меня разбудить - сумей и говорить. Чувствуй себя как дома. В конце концов, учти, что здесь ты уже была... в материнской утробе! И пусть не я тебя крестила, всё же в некотором смысле я твоя добрая крёстная матушка. Так что смелее. Как тебя зовут?

Девушка встрепенулась, взглянула на хозяйку лачуги и почти уже решилась ответить... Но в последний миг что-то всё же заставило её сдержаться, и с прелестных коралловых уст не слетело ни звука. Ведьма только зевнула.

- Хорошо, милочка, не хочешь - не говори, дело твоё. Только я всё равно узнаю, ты особенно не рассчитывай на то, что отмолчишься. А впрочем, помолчи, может, так тебе станет легче.

Девушка между тем и в самом деле несколько оживилась и подчиняясь природной любознательности, принялась вертеться по сторонам и внимательно ко всему присматриваться. Единственная комната лачуги была обставлена крайне убого: кроме криво сложенного из неумело обтёсанных камней очага, покрытой шкурой охапки соломы, стола и расшатанной скамейки, которую хозяйка предложила гостье, здесь был ещё одна скамеечка чуть меньшего размера, да вдоль стены с дверью тянулись в несколько рядов полки, уставленные разнообразными горшками, горшочками и коробочками. Стена, у которой был устроен очаг, на самом деле была не стеной вовсе, а отвесно срытым склоном холма. Из земли торчали обрубки древесных корней. Здесь же была небольшая дверца - видимо, вход в амбар. В стене напротив охапки соломы было ещё малюсенькое окошечко, обтянутое потемневшим от времени бычьим пузырём.

В общем , изнутри лачуга выглядела столь же бедно, как и снаружи. И всё же любой находившийся в домишке ощущал определённую необычайность. Как и при виде хозяйки жилья, у которой при довольно обычной внешности обладала до жути чудовищными, насквозь пронзительными разнозелёными глазами и пугающей всех честных людей профессией. Во-первых, комнату озарял багряный свет очага, придававших дому таинственный вид. А поскольку в дымовую трубу иногда задувал ветер, пламя начинало трепетать, и очертания предметов ломались, смешивались с тенями. При взгляде на саму ведьму тяжело было сказать наверняка, спит ли она или не спит, оскалила ли зубы в улыбке, безмолвно ли рыдает. Во-вторых, в лачуге было полным-полно зелья. Не только глиняный пол был посыпан мелко нарезанной травой. В каждом уголке комнаты, под каждой стеной были навалены охапки трав. Пучки зелья, листьев, свежесорванных и сушёных, связки корешков свисали с потолка и были развешаны по стенам. В очаге вместе со смолистыми дровами тоже горела какая-то трава. И все эти разнообразные растения, из которых девушка знала разве что четверть, наполняли комнатку абсолютно неповторимыми горьковато-сладко-острыми ароматами и смесью очарования девственно-дикой природы, бесконечной свободы и... таинственности.

Ощущение свободы разбивало последние оковы страха. Таинственность взбудораживала ум, заставляла работать мысль, дремавшую в условиях обычных серых будней. Очарование природы возбуждало инстинкты. А поскольку все щёлочки в стенах лачуги были тщательно законопачены мхом, а дверь плотно подогнана, в комнате было очень тепло, почти жарко. Поэтому замёрзшее тело вскоре отогрелось, и оттаяв душой и телом, девушка окончательно осмелела, поставила на стол корзинку, которую до сих пор судорожно сжимала в руках, тихо сказала:

- Да, я пришла не из-за ребёнка, - и вновь замолчала, ожидая, что ответит ведьма.

- Я слушаю, слушаю, - сказала та и, когда молчание сделалось непереносимым, добавила: - слушаю внимательно. Дальше.

- И хоть я и... не познала мужчину, - личико и шея девушки вновь покраснели, - я пришла... как раз из-за одного парня.

- Бедняжка, ты безнадёжно влюбилась, - ведьма сочувственно вздохнула, и не в силах смотреть на твои страдания, твоя крёстная мать (настоящая крёстная!) посоветовала тебе собрать корзинку подарков и наведаться ко мне.

Широко раскрыв глаза, девушка уставилась на хозяйку лачуги и дрожащим голосочком спросила:

- А-а-а... с чего вы взяли?..

- Э-э-э, оставь, все женщины одинаковы, - ведьма презрительно улыбнулась. - Разве может добрая любящая матушка посоветовать любимой доченьке отправиться в логово проклятой колдуньи?! Да её нежное сердце прежде разорвётся на кусочки! Нет, кто угодно, только не она сама. Вот её кума, а твоя крёстная мать - дело другое. Впрочем, готова поклясться, и эта благочестивая женщина знает меня и пользовалась моими услугами. Ведь я всей округе известна! Так что кумушки спознались быстренько. Только перемигнулись и поняли, что к чему. Да, безусловно, все женщины одинаковы.