Генри Каттнер - Маска Цирцеи Страница 2

Принесла она и эхо сладкого нечеловеческого голоса, который звал: "Язон! Язон из Фессалии, приди ко мне!"

В ту ночь я ответил на зов...

Я стоял на обрыве над бегущими волнами, и в голове у меня был хаос. Помню, как я беспокойно вертелся в спальном мешке, помню, что слышал шум ветра, тихую, мелодичную вибрацию струн и удивительное пение, не бывшее человеческим голосом... и все же я знал, что это зов.

Я стоял над водой, а вокруг опускался туман, плотный и удушливый. Вероятно, было полнолуние, потому что сквозь туман пробивалось серебристое сияние, слабо освещавшее море подо мной - темное, украшенное кружевами пены.

Из темноты снова послышался слабый звон струн, а потом - то же тихое пение. Я знал эти звуки, это пел... киль "Арго", обращающийся ко мне голосом, которого никто, кроме ясновидца, не смог бы понять.

Что-то скрытое в тумане плыло по воде. До меня донесся скрип уключин. Медленно, очень медленно начал рисоваться какой-то силуэт. Сначала я увидел большой прямоугольник паруса, свисающий с высокой мачты, потом заметил призрачный в лунном свете нос корабля. Он плыл ко мне.

Из тумана вынырнула галера и вскоре проплыла подо мной; до палубы было не более восьми футов. Вверх поднималась мачта, наклоненная в сторону суши, и еще я заметил весла, их разом подняли вверх, чтобы не сломать о скалу.

На скамьях - то есть на палубе корабля - сидели какие-то фигуры. Нереальные фигуры. Одна из них извлекала из арфы чарующую ритмичную мелодию.

Однако еще более влекущим был голос без слов, доносившийся от киля "Арго", когда корабль, переваливаясь с борта на борт, проплывал подо мной.

Воспоминания Язона всколыхнулись во мне. Холодный пот и дрожь, всегда сопровождавшие волну чужой памяти, захватили мое тело. Язон, Язон из Иолка... это я был Язоном!

Когда галера почти миновала меня, я оттолкнулся изо всех сил и прыгнул на палубу этого корабля-призрака. От удара о твердые доски колени мои подогнулись, я упал и покатился, но тут же вскочил на ноги и огляделся по сторонам.

Берег уже исчез, и лишь серебристые испарения окружали корабль, сверкающий в лунном свете.

Язон? Нет, я не был Язоном. Я был Джеем Сивардом... был...

Собственные сознание и воля вернулись ко мне. Я знал, что сделал или мне это казалось, - как знал и то, что это либо сон, либо безумие.

2. МИФИЧЕСКИЙ КОРАБЛЬ

Палуба под моими ногами казалась настоящей. Водяная пыль имела вкус морской воды, да и ветер, кропящий ею мое лицо, был настоящим ветром. И все же я знал, что в этом корабле-призраке есть что-то нереальное.

Дело в том, что на нижней палубе я видел гребцов, а сквозь них длинные серые морские водны. Отчетливо видны были все мышцы их спин, когда они склонялись над веслами, но отчетливы так, каким бывает сон в момент пробуждения. Гребцы не видели меня, лица их были напряжены от усилий, когда они гнали корабль... Куда?

Я немного постоял, вглядываясь в туман вокруг себя, сохраняя равновесие на качающемся корабле с ловкостью, которой у себя не подозревал, словно мое тело так же гладко скользнуло в физические и моторные воспоминания другого человека, как мой мозг переплелся воспоминаниями с другим мозгом.

Вокруг не было слышно ничего, кроме звуков от самого корабля. Я слышал удары волн о корпус, скрип шпангоутов, ритмичное пение весел в уключинах. Я отчетливо слышал кифару в руках призрака на носу, однако команда была нема.

Помню, что волосы зашевелились у меня на голове, коща я впервые увидел, как полупрозрачный воин открывает рот и заводит песню, которая несется вдоль скамей, пока двойные ряды не начинают раскачиваться в едином ритме, а рука кифареда ложится на струны, чтобы вести их - и все это в полной тишине.

Музыку я слышал, а вот команда, похоже, состояла из призраков.

Меня поразило звучание собственного голоса. Все ошеломление и все страхи, копошившиеся на дне моего мозга, сосредоточились в крике:

- Кто вы такие?! - обратился я к беззвучно поющим гребцам. Ответьте, ради бога! Кто вы?

Из тумана, словно из огромного резонатора, выкатился ко мне мой собственный голос: "Кто вы такие... такие... такие?" И я знал, что сам не смог бы ответить лучше. Действительно, кем я был? Джеем Сивардом, доктором медицины? Или Язоном, сыном Эзона, царя Иолка? А может, призраком на корабле-призраке, ведомом... кем? Я крикнул еще раз - гневно, без слов - и бросился к ближней скамье, стараясь ухватиться за плечо ближайшего гребца.

Моя рука поймала воздух. Гребец же продолжал петь.

Не знаю, как долго стоял я среди скамей, окликая глухих певцов, молотя кулаками их бесплотные тела, напрасно стараясь вырвать из их призрачных ладоней весла, которые не поддавались ни на дюйм, несмотря на все мои усилия.

Наконец я сдался. Запыхавшийся и ошеломленный, забрался я вновь на верхнюю палубу. Человек-призрак на носу по-прежнему извлекал из струн кифары удивительную мелодию. Он не замечал меня так же, как и его товарищи. Один и тот же ветер развевал мои волосы и шевелил серебристую курчавую бороду музыканта, но с тем же успехом это я мог быть призрачным, а он реальным - ровно столько внимания уделял он мне. Я потянулся к его руке, чтобы остановить музыку, но тело кифареда прошло сквозь мои пальцы подобно ветру.

Тогда я коснулся арфы. Как и весла, инструмент был настоящим. Я чувствовал его под пальцами, но не мог стронуть с места. Даже струны не поддавались мне, хотя отвечали странной, безумной музыкой на прикосновения кифареда.

- Орфей?.. Орфей! - позвал я неуверенно.

Я помнил, кем был человек, стоявший некогда на носу "Арго", и все-таки заколебался перед тем, как окликнуть его. Потому что Орфей, если он вообще существовал когда-нибудь, был мертв уже более трех тысяч лет.

Он не слышал меня и продолжал играть. Гребцы размеренно двигали веслами, и корабль плыл сквозь туман. Он был вполне реальным, жил странной жизнью, общей для всех кораблей, дышащих с треском шпангоутов, когда море держит их на своей груди. Я помнил, я знал о давней любви Язона к своему кораблю - как мне казалось, его единственной настоящей любви, несмотря на многочисленные романы с женщинами. Язон был непростым человеком: бесчувственным, жестоким, готовым предать всех, кто ему верил, в своем неудержимом стремлении к цели. Но своему "Арго" он был верен всю жизнь - и именно "Арго" убил его.

И для меня он был чем-то большим, чем просто кораблем, поскольку направлялся он к неизвестной мне цели, предназначенной судьбой мне и Язону. И тут, словно сам туман решил унять мое любопытство, серебристая завеса расступилась и я увидел...

Солнечный свет хлынул на воду, и она заиграла ослепительной синевой. Длинные ряды сверкающих прибрежных волн, вздымая фонтаны пены, разбивались о крепкие стены... Неужели остров? Остров-замок, укрепленный по линии воды, вздымающий белые башни на фоне неба, такого же синего, как вода. Все вокруг было либо белым, либо темно-голубым.