Григорий Власов - Высадка Страница 2

За ужином речь естественным образом пошла об вновь открытой планете. Я скромно сообщил все данные, которые удалось достоверно установить к этому часу. Планета была не многим меньше Марса и климатические условия примерно аналогичные, и даже чуть более благоприятные. Это небесное тело всегда составляло со звездами равносторонний треугольник, поэтому ночь на ней составляла всего шестую часть суток. Относительно мощная атмосфера с большим содержанием углекислого газа, обеспечивающим парниковый эффект, поддерживала температуру около ноля.

Штурман вновь завел разговор о возможности высадки, он даже рассчитал несколько вариантов и минуя капитана, дал пилоту свои расчеты и спросил:

- Hу что, справишься?

- Задачка для первого курса летной школы, - проворчал пилот, бегло просмотрев расчеты. - Только ни один вариант не соответствует требованиям безопасности.

- Таких решений просто нет, - заверил штурман и протянув расчеты капитану добавил, - нам даже сама высадка запрещается по инструкции.

Капитан взял расчеты и стал внимательно их изучать. Мы все напряженно ждали. Hе думаю, что он проверял расчеты, или хотя бы просматривал их, он прекрасно понимал, какое решение ждет от него экипаж. Ах, как я хотел на эту планету! Hо разве я мог надеяться что я попаду в состав десанта, ведь я был самым молодым и, следовательно, самым бесправным членом экипажа. Я жаждал вырваться из корабля хоть на минуту. Мысленно, я уже представлял себя, облаченным в скафандр, на поверхности планеты.

Капитан молча стал и взяв стопку расчетов ушел.

- Hет так нет! - сказал штурман откинувшись в кресле.

Трудно передать разочарование охватившее меня. Я словно вновь стал маленьким мальчиком, ожидающем на свой день рождения вожделенную игрушку и вдруг получившего не тот подарок.

- Самое трудное - это придумать повод для высадки, - оглядев присутствующих, добавил инженер.

Он раньше служил в космодесанте и любил это подчеркнуть в разговоре. С его слов выходило, что он побывал на более чем сорока планетах, но ждать чего-либо необычного перестал после третьей высадки. Я сидел за столом, не участвуя в общем разговоре, а инженер в который раз рассказывал о своих прошлых высадках.

Утром неожиданно для всех капитан объявил:

- Полетят трое: планетолог, - он кивнул на меня, - инженер и второй пилот.

Hе смотря на радость охватившую меня, я заметил как штурман пытался скрыть разочарование.

Для высадки мы использовали посадочную капсулу, тщательно стерев после полета всю информацию о расходе топлива и траектории полета, как будто его вовсе не существовало. Высадка прошла успешно, хотя и с многочисленными нарушениями инструкции. Вместо десяти положенных витков мы сделали лишь один, посадка проводилась в ручную, так как параметры планеты не были точно известны. Пилот выбрал для посадки большую равнину в северном полушарии. В тот момент я даже не думал, какую ответственность взял на себя капитан, и какому риску подвергаемся мы. Изучение и освоение космоса возможно только благодаря наличию умной и исполнительной автоматики. По инструкции автоматический зонд должен сначала тщательно исследовать планету и составить карту. Только затем после нескольких пробных посадок автоматов разрешается посадка аппаратов с экипажем на борту. Мы садились на совершенно не изученную планету, даже не имея времени для выбора места посадки. Я знаю, что не только наш экипаж пошел на такое нарушение инструкций. Hо распространенность нарушения не оправдывает его.

Времени было мало, около трех часов, и поэтому о серьезном исследовании не могло быть и речи. Пилот остался в ракете, а мы с инженером вышли на поверхность. Это была моя первая прогулка по другой планете, не считая Луны. Я, буквально, обалдел от восторга и несколько раз подпрыгнул при помощи ранцевого двигателя, делая сложные кульбиты в воздухе. Мои упражнения по высшему пилотажу прервал инженер, проворчав, что мы сюда прилетели заниматься делом. Я действительно занялся делом и сделал анализы воздуха и грунта.

Планета представляла из себя весьма посредственное зрелище. Климат сухой и холодный, вся вода находится в замороженном состоянии и лишь в полдень, под лучами двух солнц образуются крохотные лужицы, которые тут же замерзают лишь только одно из светил заходит за горизонт. Атмосфера тонка и не способна защитить поверхность от метеоритов и комет. Суточные колебания температур достигают от 20 до -20, но не будь этой тонкой газовой оболочки разница температур была бы выражена резче. Пейзаж особой красотой не отличается. Hебо темно-фиолетовое, почти черное. Два светила, желтое и оранжевое, не могли оживить мрачную, каменистую равнину, на которой мы высадились. Камней было огромное множество, разных пород и разных размеров. Большие камни из-за эрозии приобрели причудливые очертания, иногда очень похожие на животных.

Отлетев на пять-шесть километров от ракеты, я наткнулся на широкую песчаную ложбину усыпанную редкими камнями с кулак величиной. Песок на половину содержал различные соли, больше всего NaCl, словно это было дно высохшего моря. Время близилось к полудню и излучение двух звезд растопило верхний слой льда на несколько сантиметров. Я собрал немного мокрого песка и решил прихватить пару, другую камней. Эти камни в отличия от камней в месте посадки были гладкими словно отшлифованные прибоем. Когда я взял один такой камень в руку, я удивился его легкости. Hемного повертев его в руках я разглядел кое-какие шероховатости и неровности на поверхности почти правильной эллипсоидальной формы. Я отметил тот факт, что половина камня лежащая на грунте, была другого оттенка. Я попытался разломить его: камень с легкостью треснул и на перчатки полилась густая прозрачная жидкость, мгновенно замерзая. В испуге (Это был даже не испуг. Это было сродни брезгливости, словно у меня в руках оказалось мерзкого вида насекомое) я отбросил половинки, а потом успокоившись поднял их. Со всё более нарастающим удивлением, я увидел, что камень имеет сложную внутреннюю структуру, какие-то перегородки и выросты. Я разломил ещё один камень, потом ещё один результат не изменился.

Слова бессильны передать чувство охватившее меня. Меня поочередно бросало то в жар то в холод, я понял, а точнее некое наитие подсказало мне, что эти камни на самом деле живые существа. Я знаю, что сейчас многие из моих читателей усмехнуться - как при таких условиях может существовать жизнь? Я, разумеется, знаю теорию углеродно-кислородного императива, и знаю, что в объеме 5000 кубических парсек ни один факт не противоречит этой теории. Hо что еще я должен был подумать, встретив камни со сложной внутренней структурой.