А Деревицкий - Операция Эгрегор Страница 2

- Разумно, мистер Лисс, разумно,..- довольно проворковал зубр автобизнеса.

"Еще бы!- ухмыльнулся про себя Лисс. - Еще бы это было не разумно! Чем шире возрастной спектр - тем проще сделать так, чтобы на шоу попали только те автолюбители, которые хоть когда-то лечились от алкоголизма. Тем более - среди тех, кто машинами уже не владеет, пьющих и эксалкоголиков будет значительно больше..."

* * *

Шоу получило известность как "детройтская попойка".

Пресса, телевидение и радио состязались в остроумии. Случай в Детройте был отличным оселком для острых языков и перьев. В самом деле - где было видано, чтобы тысячи мужчин, собравшихся на респектабельное рекламно-коммерческое шоу, вдруг бросили клич:

- А давайте, парни, врежем!

Этот призыв прозвучал с эстрады, на которой микрофоном завладел широкоплечий усач, явно успевший отметиться в ближайшем баре.

И парни врезали. В Детройте было выпито все, что могло гореть. Всякий, кто еще мог шевелиться, стремился хотя бы доползти до первого попавшегося кабака и врезать окончательно.

Макс, который уже был посвящен в далекоидущие планы Лисса, ошеломленно шептал:

- Лисс, неужели это получилось?!.

- Все очень просто. Про так называемый "сдвиг к риску" ты должен был слышать в компании человек способен решиться на поступок, на который никогда бы не осмелился, если бы принимал решение наедине. У русских есть поговорка - "на миру и смерть красна". И в этом есть нечто схожее. Тут очень близкий механизм. Когда пространство вокруг тебя перенасыщено биополями лиц, неравнодушных, в нашем случае, к алкоголю, то суммарное биополе твоему подсознанию приказывает: "Упейся!"

- А совесть тебя не мучает? Вдруг уже излечившиеся снова запьют?

- Макс, вот мой последний секрет: приглашенные отбирались по пересечению не двух списков, а трех. Список владельцев машин компании "Дженерал моторс", список неравнодушных к выпивке и - список "звезд" из нашей программы. То есть каждый из участников детройтских событий имел отношение к машинам этой фирмы, был забулдыгой и - яркой, талантливой, в чем-то неординарной личностью.

- Ну и что?

- А то, что в ходе операции "Эгрегор" все эти мужики получат новую доминанту, которая в творчестве заменит им виски.

* * *

Фэлд проснулся среди ночи и позвал:

- Витальдина!

Она привыкла к тому, что мужа по ночам посещают неожиданные мысли:

- Что, дорогой?

- Что ты знаешь о "детройтской попойке"?

- Только то, что писали газеты. А почему ты вдруг об этом?

- Да просто вспомнил, что Статтам крепко поддает. Не знаю почему, но об этом я вспомнил в связи с одной мыслью, которая уже давно не дает мне покоя. Почему Статтам при Бифуркации не перешел в наш вид, почему он не стал новаком и почему остался среди людей?

- Я думаю, что здесь свою роль сыграло его личное знакомство с магистром. Вернее - память о том, что Лисс когда-то был ниже его, ниже хотя бы в служебной иерархии. Трудно согласиться с неожиданным взлетом, озарением человека, от которого такого не ждал. И тут все равно - то ли он психолог, то ли плотник...

- Возможно, ты права. Кстати - о плотнике: я полагаю, что Благая Весть в чем-то перекликается с триумфальным шествием Бифуркации. Только Плотник не готовил свое дело в такой тайне, как Лисс...

Если бы Фэлд знал полную историю Бифуркации, то он помнил бы слова Лисса, сказанные им перед принятием магистерской присяги: "Если мне и есть в чем покаяться, то лишь в том, что шел к намеченному так долго и столь скрытно. Но те, кто шел более прямой дорогой, до сих пор кончали жизнь в желтых домах..."

* * *

- А ведь я был свидетелем первой инициации, - горько и задумчиво сказал следующим утром Статтам. - Знаете, Фэлд, меня теперь часто мучает бессонница, и вот сегодня ночью я тоже вспоминал...

Фэлд молчал.

- Затея была, как минимум, странной. Я почувствовал, что Лисс работает уже не на меня, а на самого себя и решил поглядеть на его очередную проделку. Конечно - инкогнито. Весенний Париж, сумасбродство Монмартра и в унисон - этот конгресс чудаков. Сколько было тогда вам?

- Я заканчивал колледж.

- Простите за нескромный вопрос - а как потом перенесли инициацию вы?

- О, тот месяц был последним трагическим этапом моих взаимоотношений с семьей. Мы ведь прошли эту процедуру одновременно - и, наконец, поняли друг друга...

* * *

- Прости, сынок, - сказал старик-Фэлд молодому сыну-адвокату. - Прости за все. Все твои двадцать три года были для меня сплошной мукой - я считал тебя просто ненормальным. И ведь так было на протяжении всей человеческой истории. Сколько жизней, сколько судеб... Только знаешь, о чем я все-таки жалею? О том, что мы уже не человеки. Все-таки в этом слове было что-то,..- старик покрутил в воздухе рукой с растопыренными пальцами, - что-то зовущее...

- Папа, новаки - это не так уж плохо. То, как называют нас люди - "мутанты" не только неблагозвучно, но еще и нелепо...

* * *

Париж потешался. О, как только газеты не называли акцию, готовящуюся на новом Булонском стадионе! Конгресс чудаков, шабаш идиотов, фестиваль придурков...

Лисс, Макс и их сподвижники в момент начала конгресса были нищими - все свое состояние каждый из них вложил в то действо, которое сейчас еще повиновалось их трибуне. Полмиллиона людей, которые вчера были для организаторов конгресса только карточками гигантского архива, съехались сюда со всех континентов за счет организаторов. Теперь гости сливались в сплошное пестрое кольцо, окаймлявшее футбольное поле. На карту было поставлено все.

Лисс подошел к микрофону.

Боец, вышедший на спарринг с тучей вселенского зла... Хотя нет, скорее гонец, посланный ратью в незнакомый город за подмогой. Да и это неверно...

Он расправил плечи и тяжело возложил руки на поручни трибуны. Гул стих, а для Лисса зазвучала в душе какая-то трубная музыка...

Лишь несколько дней спустя он смог познакомиться со своей собственной речью. А до тех пор его мучило - с чем же он обратился к этому малому отряду человечества, который застыл перед трамплином в будущее?

Какими простыми оказались слова, толкнувшие цивилизацию на новую орбиту!..

* * *

Статтам прикуривал от сигареты сигарету.

- Фэлд, я глядел на сидевших рядом со мной, и не понимал - что за дух вселился в них? Чем так взволновал полмиллиона человек мой старший эксперт-психолог? Фэлд, потом я согласился с оригинальностью идеи эгрегориальной инициации, но там, на стадионе, я был просто зол. Ну, съехались тысячи живописцев, поэтов, рядом сели философы и бродяги, преступники и ученые, отцы церкви, члены правительств и последнее отребье - и что им до этого парня? Вообще - что общего между всеми ними?