Михаил Кривич - Что-то стало холодать Страница 2

- Мне Инженера... Сорви пломбу с приборного контейнера! Посмотри, что там показывает эта штука... как ее... ну, которой меряют температуру воздуха. И звони, немедленно звони... Я буду у себя.

Не переведя дыхания. Директор бросился к себе. И успел вовремя: уже звонил телефон.

- Всего пятнадцать градусов! Как ты догадался? - кричал а трубку Инженер.

- Сколько?!

- Пятнадцать, говорю. А положено - двадцать один...

- Непрерывно следи за этим... Ну да, термометром. И пусть каждый час мне докладывают.

Теперь Директор знал, что надо делать. Звонить Главврачу, Одевать людей. Искать топливо. Разводить костры. Словом, делать то, что ни ему. Директору с тридцатилетним стажем, ни одному из его по меньшей мере пятидесяти предшественников не приходилось делать.

Уже много поколений жители всех европейских мегаполисов жили при температуре двадцать один градус. Плюс - минус две сотые. И, конечно, можно было предположить, что рано или поздно произойдет что-то неладное с кондиционерами. Он, Директор, обязан был это предвидеть.

"Сейчас март, - думал Директор. - Что можно ждать от марта?"

- Алло, Историк! Какая температура должна быть в наших краях в марте? Да нет - прежде... Когда? Ну, триста лет назад. Жду... Понял. Что, и минус тоже? Спасибо.

...Весь этот день, и ночь за ним, и следующий день температура падала. Пока люди из ведомства Инженера возились с кондиционерами, холод становился все более нестерпимым. По рекомендации "Будь здоров!" было введено обязательное ношение теплых накидок и носовых платков из подручных материалов. В районе Крыжополя была организована Зона Больших Костров, куда вывозили особо чувствительных к холоду. В жилищах стали устанавливать небольшие железные отопительные цилиндры с трубой и дверцей, за которой разводили огонь.

Мегаполис сражался с холодом...

А на третьи сутки случилось страшное.

Директор, записав очередную сводку - днем около нуля, - подошел к окну. На улице было пасмурно, как в предрассветный час. Мимо окон к земле проплывали белые хлопья. Они мягко ложились на площадь, закрывая газон и голую землю, и плиты, превращая все в одно белое однообразное поле. Рывком открыв окно. Директор подставил руку под косо летящие хлопья и поймал несколько белых крупинок. Они медленно превращались в воду у него на ладони. Через несколько часов эта причудливо закристаллизованная вода закроет все улицы города, остановит транспорт, лишит людей возможности выйти на улицу, она достигнет первых этажей, вторых...

А еще он увидел внизу, под самыми окнами нескольких ребятишек, заботливо укутанных по самое горло, да так хитроумно, что каждая рука и нога были завернуты отдельно. И эти ребятишки носились по белому полю, оставляя на нем темные следы, собирали, нагибаясь, горсти белых хлопьев, сминали руками в плотные комки и с радостными воплями кидали друг в друга. Комки ударялись об их странную толстую одежду, разваливались на кусочки и падали на землю.

Один белый шарик попал в девочку лет трех. Попал прямо в намотанный на голову платок, рассыпался, и Директору в который раз за эти дни стало зябко, когда белые студеные крупинки посыпались девочке за шиворот.

- Ой, мама! - сказала Вика.