Николай Басов - Комната, и никакой фантастики Страница 2

Он привычно расположился за чем-то, смахивающим на чрезмерно большой разделочный стол без намека на близкорасположенные стулья или хотя бы табуретки. Хорошо еще, что на нем нашлись ножи и глиняные тарелки. Наоми принялась наворачивать, словно не ела с рождения. А может, так и было, могло получиться, что она только сегодня ночью и появилась на свет, чтобы, соответственно, растаять без следа завтра. Хотя он и не любил об этом думать, ему хотелось представлять, что все те женщины, или карлики, или кошки с собаками, которые иногда у него в комнате оказывались, все-таки где-то существовали даже после того, как исчезали из его… среды обитания. Так было спокойнее, что ни говори.

Женщины в последнее время «заглядывали» к нему частенько. Но лучше бы к нему забрел кто-нибудь, кто мог бы стать ему другом, хотя бы на один день, чтобы просто поговорить, и на понятном языке, то есть, по-русски, а не мартышкиными гримасами. Вот тогда бы он отвел душу, наговорился впрок, даже, может, за комп бы не садился… Хотя и знал, что обязан это делать, потому что кто-то, или что-то, определившее такое его существование, желало от него только придуманных слов на экране, требовало только сгенерированного в его мозгах текста, иногда нелепого, как и вся комната.

И он давно уже догадался, что выполнять это условие тут следует неукоснительно. Как однажды у него получилось, когда он почему-то с тоски решил халтурить, его изрядно исколотило собственное рабочее кресло, за которым он сидел перед компом. К тому же, если он писал как следует, с отдачей, по-честному, в холодильнике оказывалась еда получше, а иногда в углу стояла канистра пива. Только раз у него, загораживая край окна, выстраилась небольшая пирамида – внизу стояли две непомерные бочки с красноватым кислым вином, а на ней угнездился бочоночек настоящего бренди, вкусного и легкого в питье, как роса. Ох, и надрался же он тогда! Даже спать два дня не ложился, чтобы эти бочки не пропадали… Но больше они не возникали, сколько бы он не старался хлопать по клавишам с умом и всем своим умением.

Писать сегодня не хотелось, может быть, потому, что Наоми добилась-таки своего. Хотя он и опасался подвоха, но в сексуально озабоченный цветок она не превратилась, осталась почти такой же, как была сначала. Только великовата для него все-таки оказалась, хотя и старалась всячески использовать то, что у него имелось.

Когда она в очередной раз отправилась пожевать чего-нибудь из холодильника, он попробовал найти сигареты. На этот раз с куревом было неплохо, почти нормальные сигаретные пачки валялись на полу там и здесь, а на одном из ковриков отыскался даже горячий кальян с дурацкими шариками. Такие он тоже не любил, это вполне мог оказаться гашиш, от которого потом страдать приходилось не один день, но попробовать все-таки стоило. Он попробовал, к счастью, это был клейковатый табак, безусловно табак, без всякой дури. И на том спасибо.

Наоми бодренько перетащила кальян в кровать и расположилась там курнуть, жестом предложив ему местечко рядом, и тогда он понял, что пора. Добрался до кресла, на этот раз с мощными подлокотниками, высотой чуть не с «папское место», какое он когда-то видел в Пушкинском музее, резное и страшно неудобное. Комп уже подмигивал ему, показывая, что хард что-то грузит.

Это оказался не последний кусок романа, который он сочинял, и даже не одна из тех повестей, которые он обдумывал, а довольно странная программка, смахивающая на интернетский чат в режиме реального времени. Ну что же, раз так, он готов и пообщаться.

Сначала шли занудные, как во всех чатах, междометия и объяснения в любви и дружбе непонятных людей. Потом почему-то вывалился солидный объем откровенной порнухи, но сегодня он на нее и смотреть не стал, стоило ему только вспомнить Наоми. Если что-то и есть, отбивающее охоту к сексу, подумал он, так это порносайты. Они только каким-то уродам и могут пригодиться.

– Лучше бы я вызвал книжку какую-нибудь почитать, – проворчал он.

И вдруг эти слова сами написались на экране, словно давняя мечта графоманов – способность компа писать проговариваемый текст, – воплотилась в реале. Причем выходило это на экране вполне сносно, даже точка в конце предложения имелась.

– Кто тут? А я здесь? – вдруг зелеными буквами написал комп. Сам-то он любил писать черным по бирюзовому.

– Эй, ты не комп? – спросил он на всякий случай.

– Я – Сова, а какой у тебя ник?

– Нет у меня ника, но если тебе нужно прозвище, я просто… Литератор.

– Литератор?.. Ты смеешься? С ним полгода мы все скопом пытаемся заговорить, а он… Или все правда? Ты – это он?

Литератор подумал и вдруг, неожиданно для себя, стал цитировать один из недавних своих опусов.

– Это каждый может, – написалось на экране в темпе, в каком и он хотел бы писать, хотя неизвестно почему, ведь от скорости письма качество текстов не зависело. – Ты что-нибудь новое скажи.

– «Я не помню, как влип в эту ситуацию, как она образовалась. Что сделало мою жизнь такой, какой я вынужден жить. Если бы мне удалось ее поменять, я бы, не задумываясь… Но возможно, это вранье. Если бы все началось с начала, я бы не сумел ничего поделать, и снова оказался здесь».

– Неплохо, – возникли слова зеленым цветом, – слушай, Быстрощелк, может, это в самом деле он?

– Все-равно не верю. Сова, давай спроси его о чем-нибудь.

– Литератор, а по-честному, где ты?

И тогда, может быть, от отчаяния, он стал рассказывать, где живет, как его лишили на сегодняшний день раковины и душа, что он видел за окном, каким ужасным показался ему взгляд предводителя грабительского отряда.

– Врешь, – написала Сова, – у нас все по-прежнему. Москва, декабрь, цены растут и скоро выборы.

– У меня еще пруд под окнами замерз, а вчера на нем первый из рыбаков провалился в воду, – добавил Быстрощелк курсивом. – Едва спасли.

– Я правду говорю.

Литератор подумал, и принялся описывать Наоми. Для верности поглядывая на нее, она уже немного замерзла от сквозняка по линолиуму, закуталась в их общее одеяло, но кальяном дымила по-прежнему. Глаза у нее стали мутноватыми, должно быть, те шарики табака, которые он раскурил, превратились в нечто более крепкое.

– Парень, я тебе завидую, – проворчал Быстрощелк. – Всегда мечтал, чтобы у меня такое случалось.

– Дурак, – отозвался Литератор. – Я бы хотел, чтобы было, как у вас – Москва, пруд с рыбаками, и чтобы в холодильнике находилось только то, что я купил в магазине у живых продавцов.

– Это ты – дурак, – немедленно отозвалась Сова. – Та-а-акая жизнь, а тебе всего мало!

– Да не мало мне, а наоборот – много! Очень много, слишком много!!

– Вот я и думаю, – вставил Быстрощелк, – не Литератор это. Подстава! И ламер к тому же, у меня такое ощущение.