"На суше и на море" - На суше и на море. Выпуск 24 (1984 г.) Страница 2

Может быть, все дело в биоплазме? В таинственной жизненной силе, своего рода биологическом магнетизме, свойственном всему живому, который мы не можем измерить лишь потому, что у нас отсутствуют органы чувств для его восприятия, а измерительные приборы еще не придуманы. Так-то оно так, но ведь и он, этот биологический магнетизм, не бессмертен, как смертно все, что живет. Как может он противостоять уничтожению?

Вопросов было много, ответов - ни одного.

Маури позвонил во вторник утром. Его голос дрожал от едва сдерживаемой ярости:

– Послушай, он уже за мебель принялся! Ты придумал, как его прикончить?

Он приехал и снова отвез меня на место происшествия. С первого взгляда стало ясно: за прошедшую ночь рост бамбука ничуть не приостановился. Перед окном буйствовали заросли, сквозь них едва просачивался зеленоватый свет. Стебли подлиннее вымахали до самого потолка и, изогнувшись дугой, свисали вниз. Но еще больше поразило меня другое: густая сетка тонких мочковатых корней проникла за обои, спадала маленьким застывшим водопадом с подоконника на пол и мертвой хваткой вцепилась в плашки паркета. И в довершение ко всему смерч сплетенных корней подобрался к ножкам кресла и журнального столика, сдавил их в своих силках и продолжал шествие по всем деревянным поверхностям.

Осознавая всю бессмысленность своего поступка, я с трудом протиснулся к подоконнику и выплеснул в цветочный горшок содержимое захваченной с собой бутылки - насыщенный раствор соляной кислоты.

В ответ карбонатные соединения земли негромко зашипели, образовалась пена, горшок слегка нагрелся - вот и все.

– Наберемся терпения, - произнес я извиняющимся тоном. - За несколько часов она тут все вытравит. Как-никак соляная кислота.

Мы с Маури попытались спасти мебель. Кресло и журнальный столик вызволить не удалось, но шкаф мы отодвинули в дальний угол, а кушетку переставили поближе к двери.

– А я и не спал здесь, - признался Маури. - Дышать нечем, и вообще эта мерзость… Я поставил раскладушку на кухне.

К вечеру стало ясно, что соляная кислота только ускорила рост бамбука. Быть может, в горшке какая-то часть корней и сгорела, но тем яростнее бамбук пошел в рост за его пределами. Корни плотным слоем покрывали уже полстены, смежной с кухней. Коврик, который мы впопыхах не догадались убрать, густо пророс корнями и пружинил под ногами, как мох. Воздух становился все удушливее, я задыхался от каких-то испарений, выделяемых растением. Стебли уже не умещались в оконном проеме, в какое-то мгновение стекло под их напором лопнуло, и мы услышали, как осколки со звоном посыпались на бетонный пол балкона.

– Тоже мне наука! - бросил мне в лицо доведенный до отчаяния Маури - С меня хватит! Завтра же вызову рабочих из ЖЭКа: пусть выломают вместе с подоконником, потом выбросим всю эту нечисть из окна во двор и там сожжем. Все равно квартиру придется основательно ремонтировать, - закончил он грустно.

Он даже не стал отвозить меня домой. Когда я шел на остановку автобуса, из окна четвертого этажа, словно издеваясь надо мной, покачиваясь, торчали побеги бамбука.

Я ломал голову, пытаясь найти всему этому хоть какое-нибудь научное объяснение. Что мы знаем о биоплазме? Плазменное состояние вещества мы и в физике-то открыли совсем недавно, для этого понадобилась термоядерная реакция. Биоплазма, по-видимому, связана с жизнестойкостью особи, интенсивность жизнедеятельности особи зависит от степени возбуждения биоплазмы.

Но почему она заставила разрастаться бамбук Маури так неестественно буйно? Бамбук был привезен из-под города Винь, американцы бомбили его особенно жестоко. Не один год живую природу там истребляли механической взрывной волной, огнем и химикатами, но ведь при уничтожении жизни степень возбуждения биоплазмы, ее «температура» низводится до нуля. Почему и каким образом она вопреки всем правилам вдруг поднялась на такую высоту в этом обломке бамбука?

В среду утром Маури привел рабочих. От удивления они скребли затылки и плевали за порог, потом пустили в ход ломы и топоры. Через час-полтора стало ясно, что и эта затея обречена на провал. Чем больше бамбук рубили, тем быстрее он рос. К подоконнику уже вообще нельзя было пробраться. Не удалось взломать и сплетенный корнями паркет. Каждая плашка эластично пружинила в клубке корней, будто завулканизированная. Невозможно было установить и границу распространения корней. Когда содрали обои, оказалось, что они расползлись по всей стене.

Рабочие ушли и вернулись после обеда с мотопилой. Они решили сначала спилить под самый корень всю чашу, а корни выломать вместе с подоконником и вынести.

Визг мотопилы привлек любопытствующих соседей. Кто-то из них углядел свисающие из окна заросли. А с соседних балконов заметили, что воздушные корни бамбука перекинулись через балкон Маури и обвились вокруг деревянных перил.

Всех охватили удивление и тревога. Удивление постепенно улеглось, а тревога росла по мере того, как развивались события. Сначала мотопила справилась с добрым десятком бамбуковых стволов толщиной с руку - Маури и рабочие уже готовы были праздновать победу, но тут побеги, начавшие вытягиваться с непостижимой быстротой, заклинили зубчатую цепь мотопилы, и мотор заглох.

Сразу его завести не удалось, а через минуту было уже безнадежно поздно: стебли бамбука так оплели пилу, что никакая сила не сдвинула бы зубчатую цепь с места.

Особенно расстроенными разошлись ближайшие соседи Маури. Через полчаса поступил первый сигнал опасности. С балкона Маури бамбуковые корни, цепляясь за стену, переползли на соседний балкон. К этому времени вконец рассерженные рабочие вернулись со второй пилой: они хотели вызволить первую из мертвой хватки бамбука. Но сделать это не удалось - бамбук разрастался так быстро, что вторая мотопила застряла в зарослях, едва успев продраться до первой.

Сосед Маури справа попытался вместе с женой и детьми отодрать корни от ограждения своего балкона. Какое-то время казалось, что это удалось, но стоило им ненадолго уйти в комнату, как щупальца мочковатых корней снова хищно вцепились в перила. Стало ясно, что к ночи они окончательно и бесповоротно закрепятся и на этом балконе и тогда им откроется путь в соседнюю квартиру.

Маури больше не звонил, и в среду вечером я сам отправился к нему. Оплетенный корнями паркет вздулся, и понадобилось огромное усилие, чтобы приоткрыть дверь комнаты. Когда я заглянул в комнату, мне стало жутко: она сплошь, будто плесенью, была покрыта сероватым войлоком, деревянные поверхности скрипели и расщеплялись под напором корней, которые высасывали из них питание для стволов, достигающих уже не менее десяти сантиметров в диаметре. Стволы выгибались под потолком дугой и давили на него, словно гигантские луки.