Геннадий Гор - Синее окно Феокрита Страница 2

И случилась неудача. Что-то там не сработало. Попав к Батыю, наш класс там застрял вместе с учителем в результате халатности техников и неисправности аппарата..

К моему счастью, я в тот день заболел и не принимал участия в этом сне-походе, а лежал в постели у себя дома.

Время от времени я задавал домашним (отцу, матери и одушевленному автомату по имени Дориан Грей) один и тот же вопрос:

- Они вернутся или застрянут там навсегда? Оптимистка-мать говорила:

- Возвратятся, когда им надоест хан Батый. Отец отвечал уклончиво и осторожно:

- Может, да, а может, нет. Они могут застрять в чужой эпохе, как испортившийся лифт между этажами.

Автомат по имени Дориан Грей принимал красивые позы и читал вслух стихи:

Художник утонувший

Топочет каблучком,

За ним гусарский мальчик

С простреленным виском.

А вы и не рождались, О мистер Дориан, - Зачем же так свободно Садитесь на диван?

Дориан Грей был красавцем. Он говорил стихами, а иногда и пел чужим, занятым у давно умершего певца голосом, У него было необыкновенно милое, обаятельное лицо. тоже заимствованное у кого-то.

Я любил смотреть на Дориана Грея, забывая о том, что это автомат, и поддаваясь обаянию, которое струилось из его синих, чуточку надменных глаз, и его голосу, соединявшему слушателя с чудесной стихией великой поэмы:

С своей супругою дородной

Приехал толстый Пустяков...

Грей изображал всех перечисленных в поэме лиц жестами, мимикой и голосом. У него был большой актерский талант. И он умел обволакивать скучные предметы и явления дымкой почти сказочной веселости и грусти.

Автомат по имени Дориан Грей умел грустить или по крайней мере казаться грустным. Он был похож на картину без рамы, холста и фона. Всякий раз казалось, что он сходил с картины в мир. Я весь замирал, когда он произносил вот эти слова:

Ныне церковь опустела,

Школа глухо заперта,

Нива праздно перезрела,

Роща темная пуста.

Звуками своего голоса он моделировал перезревшую ниву, темную рощу и глухо запертую школу.

Наша школа тоже была заперта, но не по причине стихийного бедствия и болезни, а потому, что испортилась дверь в прошлое. С трудом удалось навести межвековую связь с затерявшимся в далеком прошлом классом.

Директор спросил нашего историка:

- Как ваше самочувствие?

- Самочувствие отличное. Хан Батый принял нас за помощников бога. Ночуем в кибитках, скатанных из овечьей шерсти. Пьем кумыс и молочное вино-араки. Ездим верхом. Изучаем быт и нравы.

Спокойный тон историка привел в бешенство директора.

- Аппарат исправлен! - прокричал он в далекое прошлое.-Требуем немедленного возвращения! Затянувшееся пребывание у хана ломает учебную программу и вносит беспокойство в жизнь родителей и педагогов,

- Просим продлить урок, чтобы не разгневать хана,-умолял историк.

Но вдруг связь оборвалась.

3

Мой отец и моя мать, Дориан Грей и я, мы отправились на дно Средиземного моря - отдохнуть, повеселиться, полюбоваться глубоководными рыбами.

Дориан Грей принимал красивые позы. Мечтал. Грустил. Читал стихи. Смеялся. Плакал. Он забавлял нас, одновременно развлекаясь и сам, создавая из чужих и всем знакомых слов довольно красивые и поэтичные картинки. Иногда он напевал, а потом снова читал, мастерски владея чужими прекрасными словами:

Океан дремал зеркальный,

Злые бури отошли.

В час закатный, час хрустальный

Показались корабли.

Потом моей матери надоело, и она сказала Дориану Грею, чтобы он немножко погрустил, но погрустил, если можно, молча.

Автомат обиженно замолчал, и тень грусти появилась на его красивом аристократическом лице.

Именно благодаря этому грустному и мечтательному выражению он привлек внимание одной очень милой и приятной девушки, которая тоже оказалась автоматом. У нее тоже была обширная память, и она тоже знала множество отрывков из всех классических произведений, от Гомера до наших дней. Кроме того, она знала множество пословиц, поговорок и ныне забытых старинных cлов. Она сказала Дориану Грею нежно:

- Мерзавец!

- Что означает это древнее, ныне забытое слово?- спросил Грей.

- Оно означает, что вы хороший, добрый человек. Дориан Грей сделал вид, что он ей поверил.

- Красавец,-сказала девушка ласково.

- Что означает это древнее, ныне забытое выражение?

- К сожалению, я забыла,-ответила девушка. Между двумя автоматами возникло нежное чувство. Оно облеклось в старинные, давно всеми забытые выражения и слова, но от этого было не менее сильным и возвышенным.

Мою мать это несколько встревожило.

- А что, если он уйдет от нас?-спросила она отца.

- Кто уйдет? - переспросил рассеянный отец.

- Дориан Грей.

- Он мне надоел. Читает одно и то же.

- Но виноват не он. Его программисты. К тому же он очень красив.

- Потому автоматша и влюбилась в него, что он красив.

- Я боюсь, что он женится.

- Не бойся. Это даже полезно.

Голос Грея и голосок влюбившейся в него автомат-ши становились все нежнее и нежнее. Они ворковали, как два голубка.

- Дурочка, - сказал Грей нежно.

- Что означает это древнее, давно забытое выражение?-спросила автоматша.

-Оно непереводимо,-сказал автомат,-на язык обыденных чувств.

- Пошляк...

- Склочница...

Мать подозвала меня и сказала:

- Запомни эти древние, возвышенные, всеми забытые выражения. Они могут пригодиться тебе, когда ты отправишься в далекое прошлое.

- Зачем?-сказал я.-Я лучше возьму с собой словарь старинных, вышедших из употребления слов.

4

Мой отец, как и большинство жителей нашего го рода, был ученым. Он писал труд об античной культуре и с большой, даже с излишней доброжелательностью отзывался об эллинистическом писателе Ахилле Татии.

Об Ахилле Татии речь пойдет впереди, потому что это касается не только античной истории, но и нашей, семьи.

Мать моя тоже занималась наукой. Она писала докторскую диссертацию о вымерших животных - китах. Киты вымерли в позапрошлом веке. Собственно, они не вымерли, а их истребили. Чтобы увидеть их живыми, нужно было воспользоваться дверями в девятнадцатый или двадцатый век.

Как и всем палеонтологам, моей матери часто приходилось совершать экспедиции в прошлое и покидать настоящее на довольно продолжительный срок. Отец мой долго не мог примириться с отлучками моей матери, но в конце концов привык.

Мать то и дело исчезала. Она ездила с экспедициями и с туристскими группами и где только не побывала: в Древнем Египте, Месопотамии, в античной Греции и Риме.

В древней Александрии она познакомилась с Ахиллом Татием, с тем самым эллинистическим романистом, целую главу которому в своем труде об античности посвятил мой отец.